Молчание тундры
Шрифт:
– О, я выясню. Я отомщу тем, кто это сделал!
– Лит, успокойся. Ты – маленькая девочка. А Дор-Тайо – это большое племя, его мужчины учатся воевать с рождения до смерти. Они живут на границе, где всегда идут бои.
– Придёт время, когда я больше не буду маленькой девочкой, – сказала Лит. – Но почему Аластор спас именно меня?
– Не знаю. Он очень… непонятный. Он охраняет Дор-Лунду и Дор-Тайо, даёт вождям советы, но я ничего о нём не знаю.
– Но дядя не вождь, а наместник.
– Это так.
– Потому что он незаконнорожденный?
Диана
– А что это значит?
– У них с твоим отцом разные матери. Мать дяди Даруна была не из рода Талимов, он – внебрачный сын. Говорят, вскоре после родов её убили, чтобы не распускать слухи, но было уже поздно. Только в твоих жилах течёт чистая кровь Нерала Талима. Я бы гордилась этим.
Лит глубоко вздохнула.
– Ты наверное устала и замёрзла, – сказала она. – Ложись на моё место у печи.
Лит взбила подушку и откинула шкуры. Потом взяла из рук Дианы узелок и нашла в нём два старых платья и брошь.
– И это все твои вещи? – удивилась она.
Диана запустила в узелок руку и вытащила оттуда маленький белый камень размером с горошину. Сквозь него было продето серебряное кольцо на кожаном шнурке.
– Это тебе.
– Спасибо, – сказала Лит, взяв камень.
– Не благодари, – ответила Диана и забралась под тёплое одеяло. – Он твой. Он был в твоей руке, когда Аластор тебя принёс. Дядя Дарун выбросил его, а я взяла, чтобы тебе потом вернуть. Это криолит. Дядя хотел назвать тебя в честь него.
– Девочкам дают имена цветов или имена благородных женщин, живших во времена Нерала Талима, а дядя решил назвать меня в честь какого-то камня? – усмехнулась Лит.
– Это я придумала тебе имя. Не знаю, почему мне пришло в голову именно это слово, – пожала плечами Диана и кивнула на камень. – Нунг сделал ему кольцо и шнурок.
В сердце девочки шевельнулась грусть.
– Спасибо, что сохранила его.
Она положила камень на стол возле свечи, порылась в сундуке и дала Диане одно из своих платьев.
– Это мамино. Носи, оно мне большое. И вот тебе шуба из горностая. Очень тёплая. Я носила её, но ты бери, тебе в пору будет.
Диана улыбнулась и поблагодарила. Глаза девушки закрывались от усталости, и вскоре она уснула.
Лит снова взяла криолит, поднесла к самому пламени свечи, просветив камень насквозь, и заметила в мутной белизне тонкую красную прожилку. Повертев кулон так и эдак, девочка надела его на шею и задула свечу.
Глава 10
Они стали жить в одной комнате, и, несмотря на разницу в возрасте, подружились.
Лит часто увлекала Диану на балкон, и сёстры долго сидели там в тёплое время года, смотрели на Вечное Дерево, на окрестности, на то, как пастухи гонят по тундре оленьи стада.
Диану пугал внешний мир, а Лит мечтала о том, что когда-нибудь отправится на рыбалку или на охоту, научится управляться с санями, и волки будут её бояться. В порыве ею овладевало возбуждение, и она носилась по балкону, представляя себя скачущей верхом на лошади. Когда мужчины уезжали на рыбалку,
Когда все темы балконных разговоров заканчивались или становилось слишком холодно, сёстры сбегали вниз, грелись на кухне у печи и таскали лакомые куски мяса. Иногда ходили в храм. Это было единственное место за пределами дома, которое Дарун разрешал им посещать. Вместе с ними обычно отправляли какого-нибудь слугу или надзирателя.
Пока Диана молилась – а делала это она довольно долго, – Лит садилась на скамью и неотрывно смотрела на статую Нерала Талима, на его грозное лицо в рогатом шлеме. Иногда ей чудилось, будто каменные губы шевелятся, а однажды вообще показалось, что герой ей подмигнул, и девочка вскрикнула. Священник зашикал. Диана обернулась.
– Ты чего?
– Ничего. Кое-что померещилось, – сказала она и с опаской снова взглянула на статую.
Нерал Талим был неподвижен, но больше Лит не смотрела на каменного истукана столь пристально.
Зато её внимание переключилось на другие статуи. Она подолгу рассматривала каждую и со временем запомнила всё до мельчайших деталей: могла с закрытыми глазами безошибочно найти любую из них, описать, отмерить руками размеры.
В тени от статуи Нерала Талима девочка нашла интересный барельеф со странной фигурой прямо по центру: во-первых, она имела хвост, а во-вторых, колени были согнуты внутрь. На месте головы откололся кусок. Существо было без оружия, с какими-то бессильно повисшими вдоль тела руками, будто молило о пощаде. Осталась лишь часть шлема, из-под которого выглядывала челюсть, непохожая на человеческую. Вокруг фигуры происходила то ли какая-то ритуальная процессия, то ли битва, – барельеф сильно разрушился от времени, и детали почти стёрлись.
В конце концов, в храме девочке тоже надоело. Возвращаясь домой, она всё чаще отставала, разглядывая чужие дворы и дома. На некоторые смотрела с ужасом оттого, как кошмарно может выглядеть человеческое жилище. На другие – с теплом, особенно если это были дома, откуда доносились смех и веселье. Впрочем, последних было мало. Лит отметила для себя, что в деревне вообще хорошего гораздо меньше, чем плохого.
Несколько раз, выходя из храма, Лит замечала, что сероглазый мальчик, которого она увидела в день посвящения, наблюдает за ней из-за хижин. Ей хотелось подойти и заговорить с ним, но она опасалась, что кто-нибудь увидит и расскажет дяде.
Глава 11
Лит сидела на украшенном резьбой стуле, залитая лучами солнца из распахнутого окна: с приходом весны, к концу мая в тундре потеплело, и дом стали чаще проветривать.
Диана расчёсывала сестре волосы – длинные, переливающиеся бронзой и медью.
В пятнадцать лет Лит выглядела старше, чем Диана в двадцать. Детство ушло, а вместе с ним и всё детское, что было в лице Лит. Прямые брови, острый подбородок, резкость взгляда, выдавали характер бунтарки.
– Может, он не так уж и плох? – спросила Диана, закончив плести косу.