Морально нечестивый
Шрифт:
— Я прокрутил в голове несколько сценариев. — Влад начинает расхаживать передо мной.
— Рассказывай.
— Патологоанатом упомянул только рваные раны, но не дыры или что-то, что могло бы однозначно идентифицировать это как удар ножом. Это значит, что рана была не слишком большой.
— Или ей не проткнули сердце. — Я указываю на очевидное.
— Но, если это так, — продолжает Влад, — тогда наш подражатель намеренно использовал узкое лезвие, чтобы проткнуть сердце, но в итоге отсрочить смерть.
— К чему
— Значит, она истекла кровью. Но это произошло не сразу. На это нужно время. Мы с тобой оба это знаем.
— И что?
— Посмотри еще раз на отчет. Там есть список всех ее травм. Но знаешь, чего там нет?
Я жду, зная, что он меня просветит.
— Раны, полученные при обороне. Никаких. Токсикологический отчет тоже чист, так что она не была под действием наркотиков. Если бы рана была неглубокой, у нее было бы достаточно времени, чтобы бороться.
— Значит, борьбы не было. — Я хмурюсь, обрабатывая информацию. — Это означает…
— Преступником был кто-то, кого она знала.
— Ближе к делу. — говорю я. — Может быть миллион других причин, по которым она не стала с ним драться, верно?
— Разве? Я провел всю ночь, перебирая все возможные сценарии. Вот здесь, — он указывает на файл, — никаких защитных и жестких ранений. То есть ее руки были свободны, но она даже не поцарапала своего убийцу. Ее ногти были чистыми. И я не имею в виду, что кто-то специально их чистил. Просто под ними не было никаких инородных тканей. — Я вижу, что Влад начинает волноваться, поэтому я просто жду, когда он продолжит.
— Есть два вероятных исхода. Первый — она была слишком шокирована, чтобы отреагировать. Это возможно, но не совсем вероятно. Это рефлекторная реакция, особенно при самообороне. Второе… — Он делает паузу и поворачивается ко мне. — Она была добровольным участником. — Его лицо серьезно, когда он говорит это, и я не могу удержаться, чтобы не разразиться смехом.
— Значит, она хотела этого. Ты слышишь, как это абсурдно? — Кто добровольно согласится быть разрубленным на куски и выставленным на алтарь?
— Кому-то промыли мозги. Кто-то, кто верит, что в его смерти есть какая-то высшая цель? — Влад пожимает плечами. — Люди отдавали свои жизни и за меньшее. — Он произносит это скучающим тоном.
— Ты говоришь о людях, как будто ты не один из них, — резко отвечаю я.
— С таким же успехом я мог бы и не быть. — Он ухмыляется, затем идет к своей машине и открывает багажник, показывая спящего мужчину.
— Что это? — простонал я, прекрасно понимая, что Влад имеет в виду. Так вот почему он хотел встретиться здесь. Я качаю головой.
— Как я уже сказал, пока это только теория, но мне хотелось бы проверить ее на практике.
— А ты не мог бы сделать это сам?
— Ты же знаешь, что не могу. Мне нужен кто-то, кто будет держать меня в узде.
Тогда Влад говорит мне, что тот человек —
Я неохотно соглашаюсь, и мы устанавливаем все переменные для эксперимента Влада. Он точно все продумал.
Когда мужчина приходит в себя, Влад наносит ему удар длинным узким ножом. Мужчина борется в руках Влада, его руки брыкаются, пытаясь вцепиться во Влада.
Я нахожусь в стороне, наблюдаю.
После того, как Влад вынимает нож, след крови начинает медленно падать. Он делает несколько шагов назад и оценивает ситуацию. Конечно, у мужчины шок, и он немного спотыкается, зажимая рану, но не падает. Он бросается на Влада, пытаясь отобрать у него нож.
— Ты доказал свою точку зрения. Заканчивай, — кричу я Владу, уже видя признаки того, что он борется со своим контролем. Думаю, мое предупреждение запоздало на секунду, потому что Влад заваливает мужчину на спину, его нож режет и режет. Я вздыхаю, сцена передо мной слишком знакома. Я сажусь в машину и на мгновение закрываю глаза. Пройдет некоторое время, прежде чем его ярость пройдет.
Стук в окно заставляет меня проснуться, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Влада, полностью покрытого кровью. Я опускаю окно и протягиваю ему салфетки. Он вытирает кровь с лица. С его костюма капает кровь, и я могу только представить себе состояние тела, если Влад так выглядит.
— Спасибо.
Я выхожу из машины и осматриваю его работу. Мужчина полностью растерзан, его тело представляет собой массу искореженной плоти и костей.
— Ну что, это доказало твою гипотезу? — спрашиваю я с иронией, и Влад усмехается.
Он приседает и берет руку мужчины — или то, что от нее осталось.
— Я бы сказал, что доказал свою точку зрения. Если ты не хочешь в это верить, дело твое. — Он пожимает плечами, показывая мне остатки крови под пальцами мужчины и несколько царапин на своей коже.
Я помогаю ему закинуть тело в багажник его машины, после чего он отправляется в путь.
Теория Влада звучит безумно. Черт, да она и есть сумасшедшая. Зачем кому-то добровольно позволять серийному убийце убивать себя? Но если есть хоть какой-то шанс, что он может быть прав… Тогда монахиня знала подражателя. Это начало. И я не могу позволить себе оставить ни одного нераскрытого дела. Не тогда, когда мне есть кого защищать.
Я возвращаюсь в машину и еду домой, отмечая, как было уже поздно уже. Когда я вернулся в дом, было уже, наверное, чуть больше двенадцати. Моя первая мысль — пойти и привести себя в порядок, поскольку я, должно быть, тоже в кровавом месиве.
— Марчелло? — слышу я голос Каталины.
— Лина? Что ты делаешь в такой час? — Она подходит ко мне и задыхается, когда видит, в каком я состоянии.
— Ты ранен? Боже, что случилось? — Она хмурится, глядя на меня, ее лицо полно беспокойства.