Морально нечестивый

Ланцет Вероника

— Я не могу поверить, что такой мужчина, как ты, может найти это привлекательным. — Сара имеет наглость сказать это, и я задыхаюсь. Что?

— Сара, пожалуйста, воздержись от таких разговоров о моей жене, — говорит ей Марчелло, и это дает мне небольшую надежду. И все же это причиняет боль. В основном потому, что, возможно, он не находит меня привлекательной.

— Почему? Я оскорбила ее нежные чувства? Не волнуйся, она ничего от меня не услышит, — говорит она, и я слышу движение. Мне сложно удержаться, чтобы не приклеить ухо

к двери, желая узнать, что происходит.

— Сара, я был бы признателен, если бы ты не входила в мое личное пространство. Это неуместно. — Марчелло отчитывает ее очень профессионально.

— Пожалуйста, мистер Ластра. Я знаю таких мужчин, как вы, — отвечает она, и наступает пауза.

— Сара, пожалуйста, надень одежду и уходи. — Он подчеркивает слово «уходи». Почему он говорит ей одеться? Что происходит?

Мое сердце колотится, и я не знаю, стоит ли мне врываться или нет. Я больше ничего не слышу и начинаю волноваться.

Неужели Марчелло… нет, он бы так не поступил.

Моя рука лежит на дверной ручке, и я спорю с собой, стоит ли открывать дверь. Я…

Громкий звук отвлекает мое внимание, и я толкаю дверь, проклиная последствия. Сара поворачивается ко мне, ее рот широко открыт. Она без верхней одежды, ее грудь обнажена. Я быстро перевожу взгляд на Марчелло и задыхаюсь, увидев его на полу с пустым выражением лица. Его руки обхватили колени, и он очень медленно раскачивается, почти в беспамятстве.

— Что случилось? — спрашиваю я Сару.

— Ничего… я… я просто прикоснулась к нему, а потом он стал таким, — заикается она, но мне все равно. Она дотронулась до него. Марчелло не любит, когда к нему прикасаются. А теперь он…

— Вон! — говорю я, мой голос тверд.

— Но…

— Убирайся к черту, пока я сама тебя не вышвырнула. И не думай возвращаться! — ее глаза расширены от страха, и она медленно кивает, прежде чем выйти из комнаты.

Я закрываю за ней дверь и опускаюсь на колени на пол рядом с Марчелло.

— Марчелло, — зову я, мой голос мягкий.

Он дрожит, все его тело содрогается, он раскачивается все быстрее и быстрее.

— Марчелло, ты в безопасности, — пытаюсь я снова.

Мне так страшно. Просто смотрю на него в таком состоянии, и на глаза наворачиваются слезы. Она прикоснулась к нему. Она, черт возьми, прикоснулась к нему, и теперь он… он отключился, не так ли?

— Марчелло, — понижаю я голос, — посмотри, что у меня здесь. Я сшила это из материалов, которые ты мне подарил. — Я протягиваю перед ним лиф, который сшила, и начинаю говорить. Может быть, смена темы поможет ему выбраться из того места, в котором он закрылся.

Я рассказываю ему о процессе и о том.

— Я хочу сшить платье принцессы для Клаудии. Ты помнишь Клаудию? Она моя дочь. — Его качание немного замедляется, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд по-прежнему пуст, но одно слово срывается с его губ.

— Клаудия? — хрипит

он, и мое сердце разрывается от эмоций в груди.

— Да, Клаудия — моя дочь. Вы с ней знакомы. Ей почти десять, и она маленькая нарушительница спокойствия. — Я рассказываю ему истории о том, как Клаудия пугала монахинь в монастыре, о ее маленьких трюках и недавно обретенной любви к шоколаду.

— Каталина? — Его голос хриплый, когда он произносит мое имя, и я охотно киваю.

— Да, это я. Ты узнаешь меня?

Его глаза смотрят прямо на меня, и он хмурит брови, как будто проясняя туман, окружающий его разум.

— Каталина? — он дважды моргает. Затем он наклоняется вперед, опуская колени на пол.

— Ты в порядке? — я придвигаюсь к нему так близко, как только могу, не причиняя ему неудобств.

— Теперь да, — шепчет он, — спасибо.

— За что? — спрашиваю я, недоумевая.

— Ты заставила их уйти… — отвечает он, глядя поверх моей головы.

— Кого, Сару?

— Нет, — он качает головой и делает глубокий вдох, — демонов. Ты заставила демонов уйти, — говорит он на полном серьезе.

А потом Марчелло делает то, что удивляет меня. Его рука нерешительно протягивается, и кончиком пальца он едва заметно гладит мою щеку.

— Ты всегда прогоняешь демонов, — шепчет он, и по его щеке скатывается слеза.

Часть II

Сын мой, здесь могут быть мучения, но не смерть.

— Данте Алигьери, Чистилище, песнь XXVII.

Глава 15

Марчелло

Порой кажется, что ты умираешь; как будто тысячи иголок одновременно вонзаются в твою кожу, причиняя адские мучения твоему телу.

Именно это я почувствовал, когда Сара положила руку мне на лицо. Ее прикосновение было едва ощутимо для меня, прежде чем мой разум просто отступил. Сейчас это уже достаточно легко. У меня есть свой маленький уголок в голове, куда никто не может войти. Где монстры держатся на расстоянии. Где я один… но, по крайней мере, я в безопасности. Это как белая комната без окон и дверей. Я не знаю, откуда берется свет, но мой разум, должно быть, догадался, что он держит монстров на расстоянии.

Но иногда они все же проникают внутрь.

Это не первый раз, когда комната кажется слишком большой, как будто в ней слишком много места, чтобы монстры могли свободно разгуливать. И тогда я уменьшаю размер. Я представляю себе коробку. Маленькую коробку, внутри которой только я. Потому что в моем воображении я тоже маленький. Все еще ребенок. Я помещаю себя в коробку так, чтобы в ней не осталось места для других существ. А потом мне приходится ждать, напевая про себя молитву. Я ожидаю безопасности, которая почти никогда не приходит.