Морально нечестивый

Ланцет Вероника

Но в этот раз все иначе.

Чем больше я хочу исчезнуть внутри себя, тем громче становится голос извне. Мягкий голос, который говорит о простых вещах, таких как снятие мерок для платья. Мелодичный голос, который заставляет меня чувствовать себя спокойно… защищённым. Она произносит имя… Клаудия, и мое сердце сжимается от чужого чувства. А потом она рассказывает мне об этой девочке, ее приключениях, ее взрослении.

Я не знаю как, но моя коробка расширяется. Мне хочется ухватиться за нее и удержать, но она медленно

распутывается, пока я снова не оказываюсь в комнате. И я не один. В моей белой комнате вижу прекрасного ангела, который шепчет успокаивающие слова. Чем больше я слушаю, тем больше меня завораживает этот звук.

Пока не появляется дверь.

Нет!

Я не хочу встречаться с демонами. Они заберут меня.

Я пытаюсь спрятаться, но ее прекрасный голос не дает мне этого сделать. Он проникает в каждый атом комнаты и эхом отдается в самом моем существе. Она держит свою руку передо мной, но я только качаю головой. Я не могу прикоснуться к ней. Она слишком чиста… Я запятнаю ее.

— Я буду оберегать тебя, — говорит мне Ангел, и я поднимаю голову, чтобы заглянуть в ее глаза.

Ослепительный свет обрушивается на меня, и то ли от страха, то ли из чувства безопасности, я хватаю ее за руку.

— Каталина?

Мои глаза с трудом привыкают к дневному свету. Каталина сидит на корточках, ее лицо наполнено беспокойством.

— Ты в порядке? — спрашивает она, придвигаясь ко мне.

— Теперь да, — я пытаюсь сформировать слова, — Спасибо.

Она даже не представляет, что она для меня сделала.

— За что? — Она хмурится.

— Ты заставила их уйти… — Я не знаю, понимает ли она… Наверное, никто не понимает.

— Кого, Сару? — Имя этой женщины заставляет меня скривить губы от отвращения.

— Нет, — я делаю паузу, пытаясь найти способ заставить ее понять, — демонов. Ты заставила демонов уйти.

И не в первый раз.

Последние десять лет ее лицо было моим единственным проводником в реальность. Единственной связью с миром.

Не знаю, любовь ли это к ней или благодарность, которую я чувствую в своем сердце, побуждают меня сделать это, но я шокирую даже себя, когда поднимаю руку, чтобы коснуться ее щеки.

Я закрываю глаза на мгновение, ожидая, что боль придет.

Удивительно, но ее нет.

— Ты всегда прогоняешь демонов. — Я открываю глаза и позволяю слезам течь. Мне не страшно показаться слабым перед ней. Только осознание того, что она рядом, заставляет меня чувствовать себя таким сильным.

— Марчелло, ты… — Она смотрит на меня с благоговением. Не теряя храбрости, я делаю следующий шаг и беру ее руку в свою. Я издаю громкий стон от ощущения. Я нерешительно обхватываю ее руку пальцами, и мне приходится потратить минуту, чтобы выровнять дыхание. Человеческий контакт. Неболезненный человеческий контакт. Впервые за десять лет.

— Лина, — хриплю я, желая передать все, что чувствую сейчас, но не могу.

—

Шшш, все хорошо, — шепчет она и переплетает наши пальцы.

Я смотрю на наши соединенные руки, кажется, целую вечность.

— Я могу прикоснуться к тебе, — говорю я, больше для себя.

Может быть, я все еще заперт в своем сознании. При этой мысли меня охватывает глубокое разочарование. Это было бы не в первый раз… Каждую ночь я засыпаю с мыслями о Каталине. Мечтаю прикоснуться к ней, поцеловать ее.

— Это реально? — шепчу я, поднимая глаза, чтобы посмотреть на нее, умоляя ее сказать мне, что это так.

— Это реально. Я настоящая. — Ее тело придвигается ближе, и наши колени почти соприкасаются.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но обнаруживаю, что у меня заплетается язык. Она ослепительна. От ее красоты, сияющей из глубины души, у меня перехватывает дыхание. Я сжимаю ее руку. Мне хотелось бы выразить словами, как много она для меня значит.

Но я не могу.

Я не заслуживаю этого. Я не заслуживаю ничего из этого. Ни ее сострадания, ни ее утешения. И все же я так слаб, что не могу даже держаться подальше.

— Ты в порядке? — спрашивает она меня, и я просто киваю. Я подношу ее руку к своим губам для мимолетного контакта.

— Спасибо, — говорю я ей снова, мой голос полон эмоций.

— Тебе не нужно благодарить меня, — уголки ее губ приподнялись. — Мы семья.

— Семья… — повторяю я, это слово так чуждо на моем языке. Наши определения семьи по своей сути противоположны. Для меня семья всегда была связана со страданиями… для нее, похоже, это понятие включает в себя гораздо больше.

Все еще держа меня за руку, она придвигается ко мне так, что мы оба упираемся в книжный шкаф. Она вытягивает ноги, чтобы принять более расслабленную позу, и я следую ее движениям.

— Могу я спросить, почему ты ненавидишь, когда к тебе прикасаются? — Ее голос негромкий, но он как бальзам на мою израненную душу.

— У меня было не самое лучшее детство, — начинаю я и делаю глубокий вдох. — Было несколько вещей, которые произошли… — Я качаю головой. Я не могу ей рассказать, и, наверное, никогда не смогу.

— Шшш, все в порядке, ты не должен рассказывать мне сейчас. Но мне хотелось бы, чтобы ты знал, что я здесь… если тебе что-нибудь понадобится.

— Спасибо.

Мы сидим в комфортной тишине некоторое время, и я не думаю, что когда-либо раньше чувствовал себя так спокойно.

— Я… я должна признаться, — говорит Каталина, и я поворачиваюсь к ней. Ее щеки покраснели, голова низко опущена. — Я даже не знаю, как это сказать. Господи! — Она поджимает губы.

— Ты не можешь сказать ничего такого, что могло бы меня разозлить, Лина. — Я заверяю ее, и на ее лице появляется небольшая улыбка.

— Мне нравится, когда ты называешь меня Линой, — шепчет она, почти смущаясь.