Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая
Шрифт:
— Я буду звать тебя Изя! — поржал в душе Лёха.
Лёха, не веря своей удаче, ловко запрыгнул в машину.
Поездка оказалась настоящим праздником. Испанка оживлённо болтала, жестикулируя одной рукой, а другой небрежно крутила руль. Лёха поддерживал разговор на своём испанском, но часто сеньорита не нуждалась в собеседнике и была способна говорить не переставая. Половину времени просто кивал, наслаждаясь неожиданным приключением.
Однако идиллия закончилась у небольшого моста, где дорога была покрыта грязью после недавнего дождя. Сеньорита
— Mierda! — воскликнула испанка, стукнув ладонью по рулю.
— Нда… Фигня конечно! — согласился Лёха. Он распрямил грудь и проникновенно глядя на испанку, показательно вздохнул и вышел из машины.
Чавк, чавк, сказали его модные французские берцы утопая в луже. «Тьфу, ты!» — подумал Лёха и осмотрел ситуацию.
— Ну, держись, Изабель, сейчас вытолкну! — бросил он и упёрся руками в задний багажник.
— Грациас! — пропела молодая женщина, она хитро ему улыбнулась, давая газу.
Колёса завизжали, грязь полетела во все стороны, и Лёха напрягся и с силой надавил на багажник машинки. Он почувствовал, как его ноги начинают скользить. Машина дёрнулась вперёд, издав громкий «пук». Лёха, не успев отреагировать, получил порцию густого выхлопа прямо в лицо.
— От зараза! — закашлялся он, отмахиваясь руками, — Минуту, сеньорита, я только ототрусь!
Но испанка не услышала. Машина сдвинулась с места и, гудя мотором, и выскочила из лужи на ровное место. Она оглянулась и смеясь помахала ему рукой! Маленькая машинка умчалась в сторону города.
Лёха остался стоять посреди грязной дороги, весь забрызганный, пахнущий выхлопными газами и с ощущением, что его только что сделали в странной игре, где он даже не знал правил.
— От сучка крашенная! — в сердцах сказал Лёха, удивлённо глядя вслед скрывающемуся кабриолету, — хотя наверное это её натуральный цвет.
Потом медленно стряхнул с себя грязь и пошёл дальше, размышляя, что, может, пешком всё-таки надёжнее.
Глава 43
За Сталинград!
Самый конец апреля 1937 года. Ночной клуб в Сантандере.
Исабель сидела в углу шумного ночного клуба, где в воздухе плавали ароматы сигаретного дыма и дорогих духов. Даже сейчас, в разгар войны, можно было найти места, где люди предавались веселью, словно ничего не происходит.
Она грациозно держала в пальцах тонкую длинную сигарету, изящно стряхивая пепел, и, смеясь, рассказывала двум подружкам о своем недавнем приключении.
— Представляете, девочки, — ее голос был глубоким, с легкой хрипотцой, — оставила этого русского прямо на дороге. Такой смешной был, в перемазанной форме, с нелепым видом, а акцент! Ну просто как в кино.
Подруги за столиком рассмеялись, но Исабель вдруг поймала себя на том, что их смех показался ей чуть громче, чем было нужно. Где-то глубоко внутри царапнула маленькая заноза сомнения. Шутка ведь действительно
Ее мысли невольно вернулись к тому моменту. Молодой лётчик стоял перед ней, гордо выпрямившись, несмотря на запачканную форму и смотрел на неё с большим интересом в глазах. Улыбка у него была такая искренняя, почти мальчишеская, что Исабель на мгновение почувствовала тепло, растекающееся по груди. Его акцент, в котором угадывалась южная напевность, звучал немного смешно, но совершенно очаровательно.
— Красивый парень, черт возьми, и мне понравился, — промелькнуло у нее в голове, и эта мысль почему-то напугала.
— Может, именно поэтому я и уехала? — испуганно подумала она теперь, невольно тряхнув своими черными локонами, словно отгоняя это наваждение.
Она подняла бокал с шампанским, отпила немного и с вызовом посмотрела на подруг.
— Ну а что? Жизнь — игра, и в ней надо уметь веселиться, — бросила Исабель, уже решив, что сегодня ей не нужно думать ни о чем, кроме музыки, света и восхищённых улыбок мужчин вокруг.
Самый конец апреля 1937 года. Вечерний Сантандер.
Минут через двадцать Лёха поймал старенький грузовичок, с дружелюбным водителем, который подбросил его до центра города. Он спрыгнул на мощёную улицу у порта и ленивым шагом двинулся к набережной. Город в этот час жил своей неспешной, но насыщенной жизнью: рыбаки разгружали уловы, в тавернах звенела посуда, а в порту величественно грузились корабли.
Прогулявшись вдоль воды и вдыхая солоноватый бриз, Лёха заглянул в маленький ресторанчик. Простой ужин — бокал вина, рыба на гриле и немного оливок — оказался на удивление вкусным, а атмосфера заведения напомнила ему домашний уют. Но вечер только начинался.
Мысль о танцах пришла неожиданно. Сальса, которую он некогда освоил с молодцеватым упорством, казалась чем-то из другой жизни, но память тела осталась. Узнав у официанта о ближайшем клубе, Лёха направился туда, предвкушая хороший вечер.
Клуб оказался уютным, с приглушённым светом и энергичной, жизнерадостной атмосферой. На небольшом танцполе пары кружились в ритме сальсы. Кавалеры, распрямив спины, с лёгкостью и уверенностью вели своих партнёрш, которые, словно магнит, притягивали взгляды своими плавными, но провокационными движениями.
Лёха взял бокал красного вина у бара, огляделся и, особо не раздумывая, подошёл к сидящей неподалёку девушке. Её карие глаза блеснули в свете ламп, когда он протянул руку.
— Байламос? — Потанцуем? — спросил он, приглашающе улыбаясь.
Она кивнула и, поднявшись, вложила ладонь в его руку. Их тела быстро слились в танце, подчиняясь ритму музыки. Лёха двигался уверенно, почти инстинктивно, крутя партнёршу и провожая её плавные движения лёгкими толчками рук.
Через десять минут он почувствовал лёгкую усталость и вернулся к барной стойке со своим бокалом. Девушка чмокнула его в щёку, тепло улыбнулась и извинившись, что на остаток вечера она занята, упорхнула к своим подругам.