Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая

Хренов Алексей

Кузнецов задумался, что-то прикидывая в уме, потом кивнул:

— Логично. Отправим автотранспортом до Мадрида.

В заключение он обрадовал всех:

— Есть сведения, что в Витория-Алава и Бургосе легион «Кондор» разместил мессеры. Из хорошего — нам выделяют звено И-15 для базирования в Сантандере.

И под самый конец постановки задач Кузнецов грозно сдвинул брови и произнёс:

— И, надеюсь, никому не надо повторять — НАС ТАМ НЕТ!

Прощаясь с Кузнецовым, Лёха не удержался и подал команду:

— Товарищи НАСТАМНЕТЫ,

встать!

Зал разразился смехом, но быстро притих, уловив взгляд Кузнецова.

Машины с торпедами вышли в Мадрид за пять дней до перелёта. Сам перелёт запомнился Лёхе не столько перегрузом по весу, сколько по объёму: помимо техника в бомболюк запихнули бочку моторного масла, запасные детали и ещё кучу какого-то хлама.

— Ну что, товарищи, ещё пару мешков картошки в кабину не хватает, — проворчал Лёха, забираясь в тесный кокпит.

Когда самолёт наконец оторвался от земли, Лёха хмыкнул и объявил:

— Внимание, наш грузовик совершает рейс Картахена — Мадрид. Всем пристегнуть ремни, вашим капитаном сегодня будет мастер по парашютному спорту Алексей Хренов! Нам на борту только разве что кур и свиней не хватает!

Глава 42

Сучка крашенная

Конец апреля 1937 года. Аэродром Алькала, пригород Мадрида.

Мадрид встретил небольшой караван морских авиаторов сухой и ясной погодой. Переночевав в казарме при лётном поле, морская команда с рассветом снова отправилась в путь. Остряков с Николаевым взлетели на полчаса раньше — их самолёты несли меньшую нагрузку, и лететь строем в таких условиях не имело смысла.

Как всегда в авиации, в самый последний момент большие авиационные и морские начальники всё переиграли и теперь основный местом базирования был определён аэродром Ла-Альберисия около Сантандера.

Услышав новость, Кузьмич просиял:

— Так это же на пятьдесят километров ближе! И наши истребители там же стоят!

В четыре утра мадридский аэропорт Алкала напоминал импровизированный театр абсурда. На цирк с подвеской торпеды сбежались, кажется, все, кто не спал, включая половину аэродрома. Советские лётчики и техники суетились вокруг самолёта, пытаясь решить задачу, как прицепить тяжеленную торпеду к бомбардировщику без специальных инструментов.

Естественно, погрузочную тележку оставили в Лос-Альказаресе. Теперь вместо неё с помощью пары лебедок для подвески бомб, ящиков, пары случайных бочек и какой то матери, советские техники поднимали торпеду под Лёхин самолёт.

Испанцы, подтянувшиеся с громкими комментариями и энергичными жестами, радостно усложняли этот процесс.

Секретность? О чём вы говорите! Вокруг самолёта уже собралась целая толпа зрителей, обсуждавших происходящее так громко, что их, наверное, было слышно в соседнем квартале.

— Если кто-то из мятежников ещё не знает о нашей секретной операции, то можно быть уверенным, что это только вопрос времени, —

мрачно заметил Кузьмич, наблюдая за суетой.

Тем временем советские лётчики и техники продолжали борьбу с гравитацией, крутя ручки, подтягивая ремни и ругаясь на всех известных языках.

В итоге, спустя час возни и коллективного творчества,

После часа ругани, смеха и шуток «лучше бы мы её руками потащили», торпеда наконец заняла своё место под фюзеляжем.

Испанцы наблюдали за этим процессом с таким восторгом, будто советские техники изобрели вечный двигатель.

— А вы говорите, невозможно! — усмехнулся Кузьмич испанским товарищам, проверяя крепление торпеды, — вот, страховочную проволоку и законтрили!

Лёха, взглянув на результат, только улыбнулся:

— Ну, если упадёт, то хотя бы эффектно.

Кузьмич долго высчитывал количество топлива, которое можно было залить для перегруженного самолёта. Наконец, Лёха начал разбег по длинной полосе. Натужно ревя двигателями, самолёт тяжело и неохотно оторвался от земли в самом конце полосы и стал медленно набирать высоту. Стрелки оборотов моторов буквально застыли около максимумов, и Лёха постоянно кидал на них взгляд, невольно волнуясь: «Как бы движки не посадить раньше времени».

— Эх! Легко взлетели, надо было еще и бочку масла взять! — влез в эфир Кузьмич после взлёта со своими шуточками.

Нервничающий из-за перегруза Лёха даже не нашёлся, что ответить, кроме как просто послать хозяйственного Кузьмича в дупу.

Высотомер неохотно крутился вверх, отсчитывая метры, самолёт тяжело, но набирал высоту. Лёха плавно заложил разворот «блинчиком» и взял курс на Сантандер. Набрав пару километров высоты, он слегка успокоился. Пока новые движки прекрасно справлялись с такой нагрузкой. Впереди их ждало почти триста пятьдесят километров над территорией, контролируемой франкистами. Минут через десять после взлёта Алибабаевич, настроив радиосвязь, доложил:

— Остряков на связи. Хорошо слышно. Много облака впереди. Низко облака и много…

В общем, можно сказать, что судьба к ним сегодня была благосклонна: километрах в пятидесяти от Мадрида небо затянулось низкими облаками, словно прикрывая их невидимой защитой. Лёха, не теряя времени, плавно потянул штурвал на себя и пробился выше, выйдя над верхней кромкой облаков.

В районе Бургоса, спрятавшегося в облаках где то под ними, Лёхин взгляд зацепился за несколько чёрных точек, вынырнувших из облаков вдали.

«Мессеры? Скорее всего», — Лёха рефлекторно прижался к самой границе облачности, словно стараясь спрятаться в их мягкой серой пелене. Сердце забилось чаще, но удача снова оказалась на его стороне, «гости» не заметили крадущийся гружёный бомбардировщик.

Что бы не насиловать движки, Лёха даже не стал пытаться разогнать самолёт до крейсерской скорости, медленно преодолеваемые километры потянулись внизу. Кузьмич посчитал расход топлива и масла и заверил, что до Сантандера они доберутся.