Мой необычный друг
Шрифт:
Боже, чувак, что ты несёшь? Когда я слушал тебя по Ютубу, казалось, твои вопросы смелые, оригинальные, без тени политкорректности, но сейчас ты работаешь так топорно, что я чувствую испанский стыд. Почему мне стыдно за твою глупость? Ты можешь представить подростка, который беспомощен, который не может самостоятельно принять душ? Квартира которого не заточена для инвалидного кресла: слишком много мебели, слишком мало пространства. Мать за год постарела по твоей вине, и каждый, каждый грёбаный день в её взгляде был вопрос, который я задавал себе ежеминутно: «Зачем?». Думаешь, находясь по уши в яме, мне хотелось импровизировать? Нет, это придет много позже. А тогда хотелось банального – чтобы меня воспринимали обычным человеком. Друзья, конечно, пропали. Кто-то исчез раньше, кто-то позже, но в итоге я остался один. Убегал от реальности в онлайн-игры,
Я подавил воспоминания и ответил:
– Нет, озвучка пришла позже. Тогда я зарабатывал на стримах. Где-то играл один, где-то вызывал других стримеров на дуэли, подключил монетизацию – обычная практика на Ютубе. Я был мастером в онлайн-играх и зарабатывал, не поднимая жопу с дивана, – усмехнулся и ощутил во рту горечь. Чтобы перебить её, вошел в образ отважного, но глупого капрала Дудла и закончил коронной фразой: – Сейчас я покажу тебе, щенок, кто здесь папочка!
Марк засмеялся. Засмеялись и операторы.
– Я не понимаю, – удивлённо сказал он, – ты говоришь голосами персонажей, которые все как один долбанутые, и это смешно и нелепо, но сам абсолютно серьёзен. А можешь рассказать без шуток, что чувствует человек в твоей ситуации: тебе двадцать пять, ты зарабатываешь деньги, но не можешь ходить. Что труднее всего?
Даже если я расскажу тебе, поймёшь ли? Почувствуешь? Давай поменяемся местами, на, сядь в моё кресло. Я проверял. Редкий человек может высидеть хотя бы минуту. Людям кажется, что они притянут к себе беду, типа, не сиди на углу стола – замуж не выйдешь, не садись в инвалидное кресло – ноги отнимутся. Глупость и провокация. Ноги перестают ходить, когда ломаешь позвоночник.
Чтобы не сойти с ума, я решил получить Новичка. В 2040 году сербы открыли метод создания нового человека – «Нови човек». Никто не удивился бы, если бы это придумали японцы, американцы, китайцы, но сербы поразили мир. «Новый человек», или Новичок – не робот, как считали многие, не клон; это альтернативный человек – настоящие плоть и кровь, выращенные в искусственной среде.
Людей с ограниченными возможностями, не нашедших места в мире, – миллионы. Мы могли быть в обществе, работать, создавать, но вместо этого сидим каждый в своём доме.
– Мда. Э-э-э… Я столкнулся с неразрешимой дилеммой, э-э-э… У меня масса свободного времени на научные изыскания – хорошо, но ежедневная прокрастинация – плохо. Э-э-э… Итак, что мы имеем? Сила противодействует другой силе, в результате получается инерция. Гравитационное притяжение дивана настолько сильно, что тело не может вырваться за его пределы. Э-э-э… – голос доктора Роу мог сгладить острые углы.
Марк кивнул, но не улыбнулся.
– Понятно. Любой человек пробежке в парке предпочтёт лежание на диване. Как ты пришёл в озвучку?
Чего ты от меня ждёшь? Думаешь, я буду, как третьесортная звезда наматывать слёзы на кулак в ток-шоу, рассказывая о личной драме? Нет, чувак. О личном я в своё время рассказал столько, что больше нечего добавить. Когда решаешься на создание Новичка, проходишь сотни тестов. Задача разработчиков создать его таким, чтобы между вами завязалась крепкая дружба. У вас будут одни и те же интересы, увлечения и взгляды на жизнь. Ваши темпераменты будут дополнять друг друга. Когда тело Новичка создано, но его разум, его сознание ещё не сформировались, тебя приглашают в кабинет. В центре установлена криокамера, к ней от компьютера подключена сеть проводов. Располагаешься рядом. Сначала осторожно, стараясь ничего не задеть, но со временем смелеешь настолько, что будешь использовать поверхность криокамеры в качестве обеденного стола. Тебя подключают к датчикам, которые записывают работу мозга, психофизиологические и эмоциональные реакции. Датчики ведут к компьютеру, который передает сигнал Новичку в его колыбель жизни. Ты мать, передающая ребёнку через провод-пуповину свои эмоции: любовь, боль, страх, радость, тоску, надежду. И понеслось: как ты реагируешь
С твоей души будто снимают слепок. Отвечая на вопросы, чувствуешь, как твои мысли передаются ему, и, когда вы встретитесь, он будет знать о тебе всё, будет сопереживать и сочувствовать так, будто прожил это сам. Ты поделишься с ним частью свой души, ты причина его явления в мир. Но проходит время, а его не показывают: «Устраняем технические неполадки, ждите». Ты не теряешь надежды и ждёшь, ждёшь. Приезжаешь в лабораторию каждый день как на работу. Вокруг люди, но ты не замечаешь их, ты отчаянно ждёшь свою соломинку спасения, абсолютно уверенный, что узнаешь его из тысячи.
В коридоре на стуле сидит парень, ждёт очереди, слушает музыку через наушники и отбивает ритм ногой. Обычный парень, ровесник. В нём нет ничего особенного: круглое лицо, светлые волосы, карие глаза, таких приглашают в массовку для фона. Стараешься не смотреть на него, чтобы он не посмотрел на тебя, чтобы опять не прочитать в глазах незнакомца удивление, интерес, жалость, неловкость. А потом он снимает один наушник и спрашивает что-то отвлеченное: «Кто круче – Фрэнк Синатра или Рэй Чарльз?» Ты задумываешься: «Они, брат, оба мегастар, как можно сравнивать?» Он задает следующий вопрос: «А кто из Битлов самый крутой? Скажи, что Ринго?». «Ринго? Ты серьезно? Конечно, Леннон». И сам не понимаешь, как тебя втянули в беседу. Он общается с тобой так просто и так легко, не замечая инвалидного кресла, без жалости в глазах или неловкости в голосе. «Борис, – протягивает руку, – можно, Боб. Маму в беременность тянуло на фасоль». И вот тема музыки сменилась литературой, а потом вы перешли на фильмы, снятые по книгам. И тут тебя зовут на тест, вы киваете на прощание друг другу и расходитесь.
В следующий визит в коридоре аншлаг. На стульях будут сидеть пожилые люди, кашлять, вздыхать. Грузные и грустные женщины медленно вразвалочку станут ходить по коридору, будут сновать медсёстры и трещать телефоны. Ты скучаешь в очереди, ругая себя, что не взял книгу, и вдруг увидишь знакомое лицо – Боб. Тот парень, который «кто круче – Синатра или Чарльз?». И опять завяжется разговор. Медсестра скажет, что нужно подождать часа два-три, произошла техническая ошибка. Чтобы не сидеть в коридоре, Боб предложит прогуляться. Ты попытаешься вспомнить, кто и когда в последний раз предлагал тебе прогуляться? А Боб просто выкатит тебя во внутренний дворик, где жизнь: солнце светит, птички поют, волосы треплет тёплый ветер, слышен звук проезжающего трамвая, а Боб тебе рассказывает, как он ездил на Байкал. И каждый раз, слушая его, отвечая или рассказывая о чём-то своем, каждый раз в его взгляде, улыбке, интонации голоса и жестах рук ты будешь чувствовать такую душевную открытость, такую лёгкость и поддержку, что придёт понимание – это он, Новый Человек.
Он ничем не выдаёт себя. У него есть имя, сознание, характер, настроение. Он неотличим от других, но всё же особенный, потому что знает тебя, без части твоей души не было бы его в этом мире. Ты не можешь не симпатизировать ему, более того, кидаешься в общение с той жадностью, которую может понять только человек, отчаявшийся вновь почувствовать себя равным.
Пройдёт много месяцев, прежде чем ты решишься у него спросить: «Ты Новичок?». Он улыбнётся и ответит: «Я думал, ты мой Новичок. А как я, по-твоему, оказался в клинике? Три попытки суицида, жизнь абсурдна, в ней нет смысла. Я искал того, кто меня поймёт». Постой, говоришь сам себе, а кто же тогда мой Новичок, и отправляешь запрос в клинику. Через неделю приходит ответ, вот он, в конверте, но открыть его не решишься. При всей безупречности разработанной технологии остаётся дурацкий человеческий фактор, как ты отреагируешь, если узнаешь, что человек общается с тобой не потому, что ты ему интересен, а потому, что не может иначе, он твоя боль и проекция. И ты делаешь выбор: не хочу знать.