Моя драгоценная гнома
Шрифт:
Но он сморгнул, и все вернулось на круги своя — и солнечный свет, и душистые гроздья, и пташки, шнырявшие среди ветвей.
— Я могла бы сделать все, — сказала фея будничным голосом и протянула Дагоберу ветку сирени. — Но что тогда будете делать вы?
Он взял цветы и покрутил их в руках — не зная, что с ними сделать, а потом сдался:
— Ладно, с моей стороны было бы неблагодарностью упрекать тебя. Ты спасла Эрмель, что-то там подсказала про ее отца и моего дядю. Постараемся разобраться сами. Но все-таки ты сглупила
Фея играла ветками сирени и молчала так долго, что Дагобер решил, что она рассердилась. Но она отщипнула зеленый листочек, сделала из него рожицу, пробив прутиком отверстия вместо глаз и рта, а потом сказала:
— Когда же вы поймете, скучные, глупые существа? Когда научитесь смотреть в сердце, а не на лицо? Эта девочка — она сама как драгоценный камень, но кто это видит? И даже когда с ее губ падает жемчуг, ты слышишь только гномьи ругательства.
— Она как драгоценный камень? — Дагобер не удержался и передернул плечами. — В каком месте, позволь спросить.
— Вот здесь! — она ткнула его в левую сторону груди маленьким, но крепким кулаком. — В сердце. Разве ты не заметил?
Дагобер смотрел на нее, открыв рот.
— Все, я устала, — фея махнула рукой, и прислужницы в белом, появившиеся, как полосы тумана, повели Дагобера за собой. — Иди, она пришла в себя и хочет тебя видеть.
Пока его уводили, Дагобер оглядывался на каждом шагу. Фея медленно спускалась к озеру, и ее белое платье приобрело сначала голубоватый, потом синий оттенок, а потом совсем затерялось на фоне зеркальной глади воды.
46
Открыв глаза, я огляделась и завопила:
— Дагобе-е-ер!
Я бы еще и бросилась его искать, но юные девы в белых одеждах, сидевшие возле моей постели, удержали меня.
— Он сейчас придет, — сказала одна, улыбаясь мягко и немного потусторонне, как могло бы улыбаться облако, вздумай оно принять человеческий облик.
И в самом деле — не прошло и полминуты, как дверь распахнулась и появился Дагобер. Грязный, в окровавленной одежде, недовольный и… с веткой сирени в руках.
— Ты где был?! — завопила я, когда он подошел и сел рядом с постелью на предложенную табуретку. — Я чуть с ума не сошл… чуть не спятил, когда тебя не увидел!
— Болтал с феей Сирени, — ответил он, отмахнувшись, словно разговоры с феями вел каждый день. Впрочем, может так оно и было.
— С феей Сирени? — я так и подскочила. — Она здесь? Я хочу ее увидеть.
— Она здесь, но сейчас устала и хочет отдохнуть, — охладил мой пыл Дагобер. — Наверное, пока нас вытаскивала и тебя лечила, потратила много сил. Ты как себя чувствуешь, Эрм? — он положил цветы на подушку, взял меня за руку и повеселел. — Теплая!
— Какой ей еще быть, — проворчала я, пряча руки под мышки и падая на подушку.
— Когда я тебя тащил, ты холодный был, как камень, — сказал Дагобер, возвращая меня к обыденности. — Я рад, что все обошлось.
— Фея меня спасла, — сказала я, и голос дрогнул. — Я же говорил тебе, что она добрая.
— Может быть. Но я тебя тоже, вроде как, немного спас, — Дагобер произнес это таким тоном, что я хотела броситься на защиту феи Сирени, но в этот самый момент белые прислужницы внесли подносы с едой и поставили рядом с кроватью столик.
От одних запахов захотелось есть, как будто пришлось голодать неделю. Дагобер сразу подобрел и даже засмеялся, обнаружив знаменитые эльфийские тартинки с кремом из гусиной печени. Девушки вышли, предоставив нам поесть без чужого присутствия, и мы с эльфийским принцем набросились на еду.
— О чем говорили с феей? — спросила я с набитым ртом.
— О всякой ерунде, — Дагобер отправил в рот тартинку и запил шипучим напитком из хрустального бокала.
— Ты спросил, как разрушить заклятье?
— Спросил, — ответил он, закусывая еще одной тартинкой.
— Ну! — я так и подпрыгнула. — И что она сказала?! Не молчи!
Дагобер прожевал, промокнул губы салфеткой и ответил:
— Она сказала, что это навсегда.
Меня словно припечатало молнией в макушку.
— Как — навсегда? — прошептала я, когда обрела способность говорить.
— Говорит, это — магия на крови, а она не занимается черным колдовством, — Дагобер аппетитно хрустнул кусочком тонкого поджаристого хлеба, предварительно намазав его сладким сливочным маслом, и я готова была пристукнуть этого бесчувственного эльфа за равнодушие.
— Но… она хоть что-нибудь сказала, как разрушить колдовство?! Не может быть, чтобы это навсегда… — от одной мысли провести с принцем Дагобером всю жизнь и умереть в один день мне снова стало плохо.
— Она сказала, что с моим дядей все в порядке, он меня ищет, — Дагобер потянулся за очередным кусочком. — Ты не будешь?
Я мотнула головой, есть мне совсем расхотелось.
— Тогда я возьму. Они такие вкусные, ел бы и ел!
— Что про дядю? — напомнила я, хотя мне было сиренево на его дядю.
— Жив, это главное. И про твоего отца сказала, что он жив…
Тут я встрепенулась.
— …только в плену, и оба они — и мой дядя, и твой отец ждут нас там, где все началось.
— Где все началось? — я недоуменно наморщила лоб. — Что это значит?
— Ну, я подумал так, у себя в голове, — Дагобер, похоже, был в отличном настроении, раз дурачился. — И решил, что это означает только одно — нам надо вернуться в твой город. Все разрешится там.