Моя месть. Шах, тебе мат!
Шрифт:
Глава 11
Изолированная пешка портит настроение всей доске
Дело Зорина меня просто выматывает.
Вернее не оно само, а Роман.
У меня еще не было такого клиента, который все цепко и четко держит под своим контролем. Ни один документ не проходит мимо него.
– Евгения Юрьевна, проверьте, пожалуйста, почту, - мягко просит меня Иван Федорович - доверенное лицо и
– Роман Дмитриевич вернул защитительную речь с небольшими правками.
Открываю документ в почте и подпрыгиваю в кресле от обилия красного цвета маркера-выделителя.
Ни одной строчки без исправлений.
Нет, с орфографией и пунктуацией все, слава Богу. Но…
Везде есть дополнения для усиления смысла, замена слов на более подходящие.
А еще комментарии! Несчетное количество! Один за одним!
Замираю перед экраном на несколько минут. Хватаюсь за голову. Закрываю глаза. Нажимаю сильно пальцами на веки.
Вдыхаю полные легкие воздуха и выдыхаю его с громким криком.
И это малое, что я могу сделать.
Реально же мне хочется завалиться на пол, как в детстве, орать и стучать руками и ногами.
Наоравшись, роняю обессиленно на стол голову. Лежу в полном обнулении, словно кит, выброшенный на берег.
Слышу, как дверь кабинета тихо приоткрывается.
– Жень, ты чего? Тебе плохо что-ли?
Вижу в небольшой щели между дверью и косяком моего взволнованного помощника Елену.
– Ты чего домой не идешь. У тебя семья и дети, - говорю поднимая голову и салфеткой вытирая слезы.
– Иди, Леночка! Расписание мне только на завтра кинь в электронный планинг.
– У тебя в понедельник суд в девять утра, Жень! Отдохнуть нужно. Тебя это дело Зорина совсем укатало, вздыхает помощник и выходит.
Минут через пять возвращается с большой кружкой капучино. Ставит его на специальную подставку и молча уходит.
Пью кофе и начинаю править текст. От работы меня отвлекает звонок телефона. На экран даже боюсь взглянуть.
Сразу решаю, что если это Зорин, то я его тут же отправлю в черный список.
Опускаю глаза, вижу имя абонента «Помощник РДЗ», выдыхаю и принимаю входящий.
– Евгения Юрьевна, только что общался с Романом Дмитриевичем. Он согласен на досудебное урегулирование спора, - оптимистично сообщает мне Иван Федорович.
Услышав слова мужчины, молчу.
Нет никакого желания отвечать.
Помощник Зорина, как проницательный человек, быстро понимает, что я не в себе.
– Евгения, если Вы расстроились из-за замечаний босса, что я отправил вам, так это Вы зря? Наши сотрудники уже привыкли к этому. Все воспринимают нормально…
Чувствую, что снова начинаю закипать.
Креплюсь из последних сил, чтобы не послать помощника к его боссу.
– Я не подчиненная Зорина. Я - адвокат. Свою работу
– Роман Дмитриевич не может этого знать.
– Мог бы и не знать. Но… По первому образованию Зорин - юрист. В холдинге он курирует несколько направлений. Одно из них - юридическое. Он часто сам разрабатывает документы, - с гордостью поясняет Иван Федорович.
– И без его оценки компании холдинга не заключают ни одного договора. Не говоря уже о каких-то спорных вопросах, исках, документах для суда.
– Извините, раз Зорин такой юридически подкованный: зачем ему адвокат? Почему он сам не взялся за свое дело.
– У нас был такой вариант. Но…Роман Дмитриевич не захотел. Потому что адвокат его супруги мог обвинить его в необъективности. И к тому же, Зорин был уверен, что на линию защиты будет влиять его субъективное мнение. Женечка, извините, что я Вас так по-отечески называю, может, Вам все же стоит лично переговорить с Романом. Мне кажется, так будет лучше. Ну, чем через меня общаться.
– Подождите, уважаемый Иван Федорович, но если мне память не изменяет, то такой формат общения выбрал сам Зорин.
– Да, все верно, но он так поступил, чтобы не создавать Вам дискомфорт. Роман Дмитриевич почувствовал, что в общении с ним Вы нервничаете, - миролюбиво уточняет мужчина.
– Хорошо. Я Вас услышала. Созвонюсь с адвокатом его супруги. Как только вопрос решится, сообщу Вам, - отвечаю как можно спокойнее и уже собираюсь прощаться, как добавляю.
– Передайте Зорину, что я готова с ним встретиться. Наберите завтра моего помощника, чтобы она внесла его визит в план моей работы.
Попрощавшись, смотрю на время.
В Москве 19.30 еще позволяет нарушить личное пространство. Даже в пятницу.
И все же думаю, звонить или нет. Но…
Мне так хочется завершить это дело, что решаюсь. Набираю Элен Мазай.
Дантовна как всегда на позитиве в какофонии голосов своих любимых зайчишек.
Слушая фон из разноголосицы «мам», «ну, ма», «мамуль», «мамсик», - начинаю грустить.
Если бы Яков хотя бы лет пять назад решился на создание со мной семьи, то я могла бы быть мамой двоих деток как минимум. Но…
Тогда пять лет назад у младшей Маши был сложный подростковый период. Она вела себя вызывающе, плохо училась, сбегала из дома с какими-то неформалами. Да, и старший сын тоже делал Шаху нервы.
– Женька, сорян! Зайцы на мне до приезда Мазая. А детям как известно рты не закроешь, - говорит Элен между веселых реплик детям.
– Как я поняла рассерженный муж готов на досудебное урегулирование?
– Ну, буквально сейчас его помощник мне об этом сообщил, - отвечаю, хихикая над объяснялками среднего сына Элен.