Моя Шамбала
Шрифт:
Боль - это S0S живого организма, который начинает сигналить о том, что защитные силы выработали свой пре-дел. Сейчас я заберу эту боль, но потом она начнет выраба-тываться снова. Я мог на какое-то время помочь отцу, но вылечить не мог. Его мозг был поражен необратимо и жил за счет всех жизнеспособных органов, которые отдавали все свои силы и сами оставались без защиты. Я все это мог про-читать по свечению, окутывающему живое тело, как коко-ном, легкой мерцающей оболочкой. Я научился определять очаг болезни и степень поражения основных
Через несколько минут темно-красные сгустки окраси-лись в розовый цвет, потом стали менять свой цвет на голу-боватый и скоро свечение стало почти однородным. Этого было достаточно. Я знал, что сейчас отцу лучше. Дыхание его стало глубоким и ровным. Я погрузил отца в сон. Теперь он проснется выспавшимся, и силы снова вернутся к нему. До следующего раза, который, как я надеялся, теперь отодвинет-ся еще дальше. Но только время покажет, насколько его ор-ганизм и моя помощь справились с болезнью.
Я чувствовал слабость, апатию, и мне тоже хотелось спать, но я пошел на улицу. Что-то мне вслед говорила мать, окликнула тетя Нина - я не слушал. Мне хотелось по-быть одному.
Незаметно спала жара. Солнце погасило свой слепя-щий лик и красным диском опускалось за горизонт. Ярче обозначились предметы. Они перестали отражать прямой солнечный свет и стали более различимыми, контрастны-ми. Зато тени на глазах удлинялись и, расплываясь, теряли четкие очертания. Наступала та вечерняя благодать, когда силы начинают вновь возвращаться в мышцы и готовят те-ло для торжества плоти.
Сегодня мне опять приснится сон, который повторялся с регулярным постоянством несколько последних лет.
Я пробиваюсь на какой-то диковинной машине через льды, через снежные торосы к полюсу, а слева от него - ог-ромный водопад. Многотысячетонные массы воды, пенясь и разлетаясь миллионами брызг, падают с диким грохотом, кипят, путаясь в водовороте, находят свой путь и мощными потоками устремляются вниз, заливая все свободное про-странство. Именно вниз, потому что я ощущаю планету, как огромный глобус. А над водопадом повисает гигантская молния, одним концом касаясь водопада, другим, уходя в бесконечность.
Молния постоянна, как непрерывная дуга электро-сварки, и пульсирует, играя переменчивым цветом. Я ощу-щаю ее энергию, которая пронизывает окружающую среду.
Иногда в этих снах водопада нет, а я парю над землей, вижу реки, артериями прорезающие землю; горы, словно вылепленные на макете умелыми руками художника; моря и озера, похожие на лужицы после дождя и заливающие почти всю планету; величественные океаны, и материки, которые плавают в них огромными плотами.
Вуаль почти прозрачных облаков лежит подо мной и украшает голубую планету.
Но всегда присутствует молния. Она упирается в зем-лю и уходит в бесконечность. И все пронизывает энергия,
А утром я просыпаюсь свежим, бодрым и сильным...
– Вовка, сходи за водой! Дома воды ни капли.
Мать стояла возле меня с ведрами. Наверно, сама шла за водой, но увидела меня. Я с удовольствием взял ведра и пошел к перекрестку.
У колонки столпились женщины, но их сейчас не зани-мала вода, их занимал скандал, который устроила Катя и Ась-ка Фишман из-за отходов из бачков, которые стояли в новой трехэтажке. Бачки эти ставил свиной откормочный цех с ули-цы Революции. Катя успевала набрать свое ведро до того, как цеховые забирали отходы, но сегодня, выходя из дома, она на-ткнулась на свою бывшую соседку Аську Фишман, получив-шую с мужем Ароном квартиру в новом доме.
– Уже и здесь поспела?
– ехидно спросила Аська.
Кате промолчать бы, но ее задели эти слова, и она ска-зала вроде про себя:
– Нам пенсий не начисляют.
Намек был куда как прозрачен. Вся улица знала, что Аська, сроду нигде не работавшая, когда строился дом, на-нялась сторожить стройку. На стройке лежали штабеля до-сок и стояла циркулярная пила. Аська, подворовывая но-чью доски, пользовалась этой пилой, перепиливая их на-двое.
Работа с циркулярной пилой требовала определенной сноровки. И Аська такую сноровку выработала. Но, как го-ворится, и на старуху бывает проруха. Доску повело, и пила циркнула по руке, отхватив два пальца на левой руке. А че-рез некоторое время она стала получать пенсию по инва-лидности. Это Катя и имела в виду. Аська взорвалась не-медленно:
– Да у тебя в чулке больше, чем у директора мясного магазина на сберкнижке. Ты же по три поросенка выкарм-ливаешь. Даром что как нищая в тряпье ходишь.
Этот спектакль в один момент собрал немало зрите-лей. Кто-то шел за водой, кто-то из магазина. И теперь с удовольствием наблюдали за развитием драмы.
– Зато ты вся в золоте ходишь, - теперь уже напропа-лую пошла Катя.
– Сонька расползлась не хуже того поро-сенка, вот-вот лопнет. И один Арон работает.
– Вон отсюда, паскудина, - не вынесла этих слов Ась-ка...
– А ну-ка, вываливай все назад. Ходит, выгребает ... Для нее здесь бачки поставлены.
– Чтоб тебе подавиться этими объедками! На, ешь!
– сразу осевшим голосом выкрикнула Катя и, теряя рассудок oт нахлынувшей ярости, опрокинула ведро прямо рядом с Аськой. И вдруг, сообразив, что это может плохо кончиться, быстро пошла от Аськиного дома. Аська охнула и стала по рыбьи ловить ртом воздух, не находя слов для возмущения, и только когда Катя была уже недосягаема для рук, крикну-ла вслед:
– Ну, тварь, чтоб твоей ноги здесь больше не было! И близко не смей подходить к этому дому.