Моя жизнь
Шрифт:
школе, и даже мои познания в гуджарати были не выше тех, какие получают в
школе.
Таков был капитал, с которым мне пришлось начать преподавание. По бедности
общеобразовательной подготовки мои коллеги превзошли меня. Но любовь к
языкам родины, уверенность в своих способностях как учителя, а также
невежество учеников, более того - их великодушие сослужили мне службу.
Все мальчики-тамилы родились в Южной Африке и поэтому очень слабо знали
родной язык,
грамматике. Это было довольно легко. Мои ученики знали, что в разговоре
по-тамильски превосходят меня, и когда меня навещали тамилы, не знавшие
английского языка, ученики становились моими переводчиками. Я всецело
справлялся со своим делом потому, что никогда не скрывал свое невежество от
учеников. Во всем я являлся им таким, каким был на самом деле. Поэтому, несмотря на свое ужасное невежество в языке, я не утратил их любви и
уважения. Сравнительно легче было обучать мальчиков-мусульман языку урду.
Они умели писать. Я должен был только пробудить в них интерес к чтению и
улучшить их почерк.
Большинство детей были неграмотными и недисциплинированными. Но в процессе
работы я обнаружил, что мне приходится очень немногому учить их, если не
считать того, что я должен был отучать их от лени и следить за их занятиями.
Поскольку с этим я вполне справлялся, то я стал собирать в одной комнате
детей разных возрастов, изучавших различные предметы.
Я никогда не испытывал потребности в учебниках. Не помню, чтобы я извлек
много пользы из книг, находившихся в моем распоряжении. Я считал бесполезным
обременять детей большим числом книг и всегда понимал, что настоящим
учебником для ученика является его учитель. Я сам помню очень мало из того, чему мои учителя учили меня с помощью книг, но до сих пор свежи в памяти
вещи, которым они научили меня помимо учебников.
Дети усваивают на слух гораздо больше и с меньшим трудом, чем зрительно.
Не помню, чтобы мы с мальчиками прочли хоть одну книгу от корки до корки. Но
я рассказывал им то, что сам усвоил из различных книг, и мне кажется, что
они до сих пор не забыли этого. Дети с трудом вспоминали то, что они
заучивали из книг, но услышанное от меня могли повторить легко. Чтение было
для них заданием, а мои рассказы, если мне удавалось сделать мой предмет
интересным, - удовольствием. А по вопросам, которые они мне задавали после
моих рассказов, я судил об их способности воспринимать.
XXXIV. ВОСПИТАНИЕ ДУХА
Духовное воспитание мальчиков представляло собой гораздо более трудное
дело, чем их физическое и умственное воспитание. Я мало
религиозные книги в духовном воспитании. Конечно, я считал, что каждый
ученик должен познакомиться с основами своей религии и иметь общее
представление о священных книгах, поэтому делал все, что мог, стараясь дать
детям такие знания. Но это, по-моему, было лишь частью воспитания ума.
Задолго до того, как я взялся за обучение детей на ферме Толстого, я понял, что воспитание духа - задача особая. Развить дух - значит сформировать
характер и подготовить человека к работе в направлении познания бога и
самопознания. Я был убежден - любое обучение без воспитания духа не принесет
пользы и может даже оказаться вредным.
Мне известен предрассудок, что самопознание возможно лишь на четвертой
ступени жизни, т. е. на ступени саньяса (самоотречения). Однако все знают, что тот, кто откладывает приготовление к этому бесценному опыту до последней
ступени жизни, достигает не самопознания, а старости, которая равнозначна
второму, но уже жалкому детству, обременительному для всех окружающих. Я
хорошо помню, что придерживался этих взглядов уже в то время, когда
занимался преподаванием, т. е. в 1911-1912 годах, хотя, возможно, тогда и не
выражал эти идеи точно такими словами.
Каким же образом можно дать детям духовное воспитание? Я заставлял детей
запоминать и читать наизусть молитвы, читал им отрывки из нравоучительных
книг. Но все это не очень меня удовлетворяло. Больше сблизившись с детьми, я
понял, что не при помощи книг надо воспитывать дух. Подобно тому как для
физического воспитания необходимы физические упражнения, а для умственного -
упражнения ума, воспитание духа возможно только путем упражнений духа. А
выбор этих упражнений целиком зависит от образа жизни и характера учителя.
Учитель всегда должен соблюдать осторожность, независимо от того, находится
ли он среди своих учеников или нет.
Учитель своим образом жизни может воздействовать на дух учеников, даже
если живет за несколько миль от них. Будь я лжецом, все мои попытки научить
мальчиков говорить правду потерпели бы крах. Трусливый учитель никогда не
сделает своих учеников храбрыми, а человек, чуждый самоограничения, никогда
не научит учеников ценить благотворность самоограничения. Я понял, что
всегда должен быть наглядным примером для мальчиков и девочек, живущих
вместе со мной. Таким образом, они стали моими учителями, и я понял, что
обязан быть добропорядочным и честным хотя бы ради них. Мне кажется, что