Муж есть муж
Шрифт:
Гроза разразилась над нами неожиданно, и с ней прилетел сумасшедший ветер: он поднимает скатерти, дерет волосы, сеет панику среди свечей. Дом задрожал от страшного грома. Дождь начал падать большими теплыми каплями. Потом резко начался потоп. Вспышки, вихри, раскаты грома, о! какое чудо! Все бегом убирали со стола, крича, смеясь…
– Это хорошо для вина!
– закричал доктор.
– Тем лучше, - икнула Фанни. Мокрое платье совершенно облепило ее.
Свечи и лампы были потушены, но
– Боюсь!
– кричал в восторге Игнасио.
Прекрасная гроза Лангедока. Благословенная вода, подарок неба и лета!
– Я поставлю Dirty Corpses!
– сказал Альбин.
– Никаких!
– Моника взяла бразды правления.
– Сейчас все моют посуду. Музыка - потом. Все идут на кухню! Даже Факультет медицины и Опера!
– добавила она, глядя на наших мужей, которые вели себя, будто важные персоны, по ошибке схваченные при облаве.
Ах! Если бы я могла так командовать!
Они не много нам помогли, но так было веселее. Доктор курил трубку в углу кухни. Жан боролся с детьми, Вивиан и Томас ушли закрывать окна машин. Никто не видел, как они вернулись, они, должно быть, целовались посреди вихря. Было слышно, как капли падают в многовековые лужи чердака. Патриция и Лорет уложили малышку, и когда вернулись и увидели борющегося Жана - с криками бросились на него. Он сделал вид, что покорен, потом послал их кувырком на другой конец комнаты.
– Ты любишь бороться с девчонками, а папа?
– доброжелательно спросил Поль
– Да, - ответил Жан.
– А ты?
– О! Это начинает мне нравиться, но они сущие звери!
Возмущенные девочки набросились на него, и он закричал, приняв достойную памятника позу:
– Ко мне, мужчины, это враги!
Началась куча-мала.
– Иди сюда, папа! Иди разомнись с нами!
– кричали кузины своему отцу, а тот отказывался, качая головой. Он не хотел в свалке повредить свой красивый докторский костюм.
Но когда Фанни ринулась в битву, крича: «Справедливости!», он бросился на нее как на волейбольный мяч.
Октав лаял, Игнасио забрался на стол и кричал: ”Вперед, мужчины!” Слышно было, как трещат джинсы, отлетают пуговицы, стучат по полу черепа, Альбин ржал так громко, что кузины оставили сражение, заразившись смехом. “Я уписаюсь!” кричал Поль. Я видела Жана, всем телом лежащего на Фанни, потом Фанни сбросила его в сторону и вскарабкалась на него с уверенностью которой я в ней не подозревала. Доктор попылался на нее сесть, но дочери опрокинули его под стол.
Только Моника и я - две столетние старухи - не принимали участия в общем выбросе энергии.
– На помощь!
– сказал Жан.
– Защищайся!
– сказала Моника и, так как он не реагировал, она схватила
Это положило конец игре. Бойцы, задыхаясь, расползались по кухонному полу. Мы смотрели на них со сложным чувством, в котором, должно быть, было много зависти.
– Мы здорово повеселились, - сказал доктор, из собачьей корзинки.
– Клево побалдели!
– заявил Поль и снял штаны.
Я спросила:
– Почему ты вылезаешь из штанов?
– Это штаны слезают с меня, они треснули, - ответил он, и кузины потом все лето уважали его за находчивость.
Они устали. Кухня была полна пара, будто после стирки.
– Грустно расходиться, - вздохнула Лорет.
– Мы должы бы всегда быть вместе!
– воскликнула Патриция.
– Только в Фонкоде можно так повеселиться, - сказал Оливье.
– Ах, Фонкод… - начал доктор, все еще сидя в собачьей корзинке. (Он сделал красноречивый жест рукой) Фонкод!.. к тебе возвращаешься с радостью, тебя покидаешь с болью…
– Прекрасно, - заявил Жан, - это очень просто, вы все останетесь здесь на ночь!
Я подумала, что ослышалась.
Но нет!
Пьеро тут же вскочил, совершенно счастливый.
– Хорошая идея!
– сказал он, а дети прыгали от радости.
– Это совершенно невозможно!
– сказала Моника.
– Вот, пожалуйста!
– сказал ее муж, - посмотрите, кто мешает нам веселиться!
– Ты думаешь, Людовика нуждается в дополнительной работе?
– Да не надо никакой работы, - пропел он, беря меня за талию.
– Нам же так хорошо вместе! Попросту! Дети приготовят постели…
– Мы будем спать на сеновале!
Каком сеновале?
– На войне, как на войне! Конечно, я не жду, что Фирмин принесет мне шоколад в постель завтра утром на серебряном подносе!
– Да оставайтесь, конечно, я очень рада, - говорю я с усилием, потому что меня научили говорить то, что вежливо, а не то, что есть на самом деле.
– Видишь!
– торжествует доктор.
– Нет!
– отвечает Моника.
В этот момент гаснет свет - молния ударила совсем близко.
– Вы прекрасно видите, что не можете уехать, - слышится в темноте голос Жана.
Электричество вернулось очень быстро, к большому разочарованию детей. Хорошо. Мне надо было найти семь одеял. Вот спасибо Жану за эту идею! …И все-таки дом полный смеха и стука шагов - это великолепно… Dirty Corpses обрушивали на нас электрические гитары и крики, в которых не было ничего человеческого. Я беспокоилась, не глухая ли у меня внучка, если спит в этом грохоте.
– Мама, ты видела, что за одеяла ты нам дала? Там в дырки пальцы пролезают!