Музыка и музыканты

Левашева Галина Яковлевна

каждый знает —

это вот

для прогулок

плохо.

Дождь покапал

и прошел.

Солнце

в целом свете.

Это —

очень хорошо

и большим

и детям».

Здесь все просто и ясно.

Ну а если, к примеру, вас спросят, нравится ли вам музыка Чайковского?

Скажете — кому же она может не нравиться? Для чего задавать такие странные вопросы?

Вполне с вами согласна. Музыку Чайковского нельзя не любить. Ее любят все. За удивительную задушевность, за красоту, а главное — за мелодичность. И все-таки вопрос этот я задала не случайно.

Даже не музыканты знают, что среди красивейших музыкальных тем одна из самых прекрасных — тема любви из увертюры Чайковского «Ромео и Джульетта». Однако вот вам отрывок из одного письма.

«Вчера давали увертюру Чайковского «Ромео и Джульетта», его увертюра представляет собой какую-то смесь порывов без гармонии и смысла. Может быть, задатки таланта в ней есть, но в общем это создание способно подорвать самые крепкие нервы».

Кто мог написать такое о музыке Чайковского? И что это — невежество или грубая шутка?

Ни то ни другое. Это возмущенное письмо написано совершенно всерьез. И что самое невероятное — человеком, который страстно любил русское искусство. И не только любил, но был одним из его создателей. Автор письма — художник Верещагин.

Ошибка, конечно, непростительная. Однако не торопитесь осуждать за нее Верещагина. Весь зал на концерте, о котором пишет художник, свистел и шикал — увертюра провалилась.

Сейчас нам даже трудно в это поверить. Но ведь когда-то за оперу «Кармен» освистали Жоржа Бизе, скандально провалилась «Травиата» Верди, — самые популярные, самые теперь знаменитые оперы.

Так что, как видите, трудно, очень трудно решить, что такое хорошо и что такое плохо, когда речь идет об искусстве.

Но как бы ни было трудно, учиться этому нужно непременно.

И не бойтесь ошибаться. Ошибки были и будут всегда. Только, высказывая свои впечатления, старайтесь реже говорить «хорошо» или «плохо». Лучше — «понравилось» или не «понравилось». Это ведь совсем не одно и то же.

У каждого из вас есть, конечно, свои любимые песни, книги, стихи, свои любимые артисты. Причем одному нравится больше одно, другому — другое. Тут уж ничего не поделаешь. О вкусах, как говорится... Нет, неправильная это поговорка! Ее выдумали равнодушные, ничем не интересующиеся люди. О вкусах спорили, спорят и будут спорить всегда.

Попробуй кто-нибудь плохо отозваться о том, что вам дорого, что вам нравится. Ого, как вы сразу же кинетесь в атаку! Будете спорить, убеждать, доказывать. Так и должно быть. И если уж зашла речь о поговорках, то лучше вспомним другую: «В спорах рождается истина». Только спорить, конечно, надо с умом. И, доказывая свою правоту, доказывая ее горячо, непримиримо, страстно (иначе и спорить не имеет смысла), нужно все же прислушиваться к тому, что говорит твой противник. Не исключена возможность,

что он сумеет доказать обратное. И тогда (хотя это и не очень приятно) лучше всего признать свое поражение, потому что оно может обернуться для вас самой настоящей победой. Победой над невежеством, над дурным вкусом.

Правда, бывают и такие споры.

— А мне нравится!

— А мне не нравится!

— А мне все равно нравится!

— А мне... — И так до бесконечности.

Если попросить таких спорщиков объяснить потолковее, что именно и почему им нравится или не нравится, — молчат. Потому что не знают, что сказать. И доказать не умеют: не хватает культуры, знаний; чаще всего эти люди просто не задумываются над тем, что хорошо и что плохо. Было бы повеселее, полегче — вот и все.

А задуматься-то порой не мешает.

Вот, например, мы только что говорили о пении, о певцах. Не стоит ли подумать о том, как поем мы с вами. Не певцы, не артисты — самые обыкновенные люди с обычными, ничем не примечательными голосами. Право же, подумать над этим стоит. А то порой получаются очень конфузные вещи.

... На Ленинград опустилась белая ночь. «Прозрачный сумрак» окутал гранитные набережные Невы, арки ее мостов, притушил блеск Петропавловского шпиля. Все замерло, все задумалось, загляделось на это из века в век повторяющееся чудо.

Из переулка на набережную вышли люди. Юные и счастливые. Их было много. И конечно, девушки в белых платьях. Словом, это были выпускники.

Ленинградским выпускникам особенно повезло: прощаться с детством, входить в юность, мечтать о новой жизни, которая началась вот уже сейчас, — и все это в белую ночь на Неве!

Тихо идут по набережной. В такие минуты очень хочется, чтобы где-то рядом звучала нежная, задумчивая музыка. А музыки нет. «Споем, ребята!» И они запели:

С детских лет стать взрослыми спешили мы.

Торопили школьные года.

Для того, чтоб детством дорожили мы,

Надо с ним расстаться навсегда...

И сразу же исчезла вся прелесть этой удивительной ночи. Конечно, сама песня была здесь ни при чем — песня превосходная, а главное, написана она для фильма, в котором песню поют как раз выпускники, и именно в белую ночь на Неве. Но эти выпускники пели ее ужасно. Не пели, а кричали — фальшиво и пронзительно.

Они ни над кем не издевались, никого не хотели обидеть, — они запели эту песню именно потому, что в ее словах и мелодии были их собственные чувства, потому что это была их песня, о них и для них написанная. Вот только передать все это они не смогли. Петь не умели.

Очень печально, что есть такие «любители хорового пения», которым кажется, что петь — это значит орать как можно громче, кто кого перекричит.

Говорят, голоса нет. Так, если голоса нет, тем более — зачем же кричать во всю мочь?