Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи
Шрифт:
С момента создания оперы «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н.А. Римского-Корсакова 935 в российском обществе стала настойчиво обсуждаться тема «Вагнер и Римский-Корсаков» 936 . Для этого сближения было множество оснований: мистериальность обоих сочинений, ярко выраженные черты христианской проповеди, сходной во многих тезисах, музыкально-стилистическое родство отдельных страниц партитуры 937 , заставлявшее признать в Римском-Корсакове своеобразного продолжателя Вагнера (невзирая на его ожесточенную критику русским композитором), наконец, очевидное подобие заглавных героев – «простеца» Парсифаля и «пустынницы» девы Февронии 938 .
935
Замысел оперы возник у Н.А. Римского-Корсакова в середине 1890-х гг. Сочинение было завершено в 1904 г. Премьера состоялась в феврале 1907 г. в Мариинском театре. В следующем году прошла премьера в Большом театре.
936
Современные
937
Есть в «Китеже» и практически прямая цитата из «Парсифаля»: тема колоколов в сцене исчезновения Китежа.
938
Замечу, в частности, что в сцене боя двух татар-«богатырей» Бедяя и Бурундая за обладание Февронией, заканчивающейся смертью одного из них, угадывается сходство с коллизией борьбы великанов Фазольта и Фафнера из вагнеровского «Золота Рейна» вокруг богини молодости и красоты Фрейи и золотого кольца нибелунгов, заканчивающейся гибелью Фазольта.
При относительно прохладном первоначальном приеме сочинения, тем не менее, высказывались надежды на то, что именно Римский-Корсаков воплотит в жизнь нечто подобное вагнеровской инициативе создания мифологического национального театра, олицетворенной его «Парсифалем» – «торжественным и освящающим сценическим действием» (согласно трудно переводимому определению жанра, принадлежащему автору) 939 . Именно с подобного утверждения начинается брошюра И.А. Корзухина 940 «Н. Римский-Корсаков и Рихард Вагнер»:
939
«Критики предполагали, – иронизировал Коломийцев, – что “Китеж” станет таким же апофеозом православия, каким “Парсифаль” стал для протестантизма» (Пащенко М. «Китеж», или Русский «Парсифаль». С. 158).
940
Горный инженер с Урала, сын известного художника-передвижника, первооткрыватель ряда богатейших месторождений Среднего Урала и Чукотки, Иван Алексеевич Корзухин (1871 – 1931) опубликовал несколько работ на темы музыки, в частности, как бы в продолжение цитируемой: Корзухин И.А. «Парсифаль» Р. Вагнера. Исторический музыкальный очерк // Драма – мистерия Р. Вагнера «Парсифаль» на сцене Аудитории имени… принца Александра Петровича Ольденбургского при Народном доме… [СПб.], 1913. С. 6 – 24.
Возрождающаяся Россия должна создать театр Р. – Корсакова, подобно тому как Германия в свое время создала театр Вагнера (Байрейт). <…> Теперь, когда «Китеж» приобрел в России широкую популярность, которая с каждым годом неуклонно растет, мы должны откровенно сознаться, что в первое время своего сценического существования «Китеж» не вызывал в публике особо горячего восторга. С другой стороны, однако, автор «Снегурочки» и длинного ряда других великих произведений являлся в период создания им «Китежа» естественным главой русского музыкального искусства. Произведения его, как бы они ни были трудны для понимания широких масс, получали даже со стороны этих масс полное признание. Кому же, как не маститому главе русского музыкального искусства, возможно было создать русского «Парсифаля», к которому развивавшееся на смену Писаревщины и Передвижничества религиозно-мистическое течение в мыслящем русском обществе чувствовало известное тяготение? При таких условиях создание такого удобного лозунга, как фраза о том, что «Китеж» есть русский «Парсифаль», было более чем естественно 941 .
941
Корзухин И.А. Н. Римский и Рихард Вагнер. [Берлин, б.г.] С. 6 – 7.
Однако Корзухин не разделяет этой прямой аналогии между двумя сочинениями, полагая, что различие их само бросается в глаза с того момента, как «Парсифаль» стал известен русской публике. Его волнует иное сопоставление. Вагнер представлен им в роли «объединителя» германского народа, способствовавший тому, что, со своей стороны, пытался осуществить Бисмарк. Подобное же историческое назначение должна выполнить музыка Римского-Корсакова, «националиста и народника», по аттестации Корзухина, которой под силу воплотить мечту славянофилов «об объединении славянских племен»:
С этой точки зрения Р. – Корсаков и Вагнер могут и должны быть сравниваемы с тою только оговоркой, что творчество Вагнера уже осуществило свою задачу и действует только предохраняющим образом, творчество же Р. – Корсакова только еще должно начать свою созидающую роль. Само собою разумеется, что указанная аналогия в значении Вагнера и Р. – Корсакова для их наций не дает никаких оснований говорить о сходстве между обоими этими гениями. Наоборот, именно на почве данной аналогии, вникнув в существо творчества Вагнера и Р. – Корсакова, мы можем прийти к заключению, что они по отношению друг к другу буквально-таки полярны, являясь представителями двух, так сказать, миров – германского и славянского. Борьба между этими мирами идет на протяжении уже многих сотен лет и, конечно, не может быть отнесена за счет одних только политических обстоятельств. Причины ее лежат гораздо глубже: в самом мировоззрении германского и славянского племен. Обстоятельство это, идущее, конечно, вразрез с международными утопиями
942
Там же. С. 16 – 17.
Характерна и оговорка (с которой трудно согласиться):
С чисто музыкальной точки зрения полярность Вагнера и Р. – Корсакова проявляется меньше всего 943 .
Следовательно, отнюдь не музыкальная точка зрения является основополагающей для сравнения двух крупнейших композиторов своего времени.
Выше мы охарактеризовали Р. – Корсакова и Вагнера как гениальных воплотителей и выразителей души народностей, к которым они принадлежат, и лишь стоя на этой плоскости рассмотрения можно детально разобраться в той глубочайшей разнице, которая существует между творчеством обоих этих композиторов 944 .
943
Корзухин И.А. Н. Римский и Рихард Вагнер. С. 17.
944
Там же. С. 31.
С позиций совершенно однозначного славянофильства, которое демонстрирует в этой статье Корзухин, Римский-Корсаков одерживает безусловную победу над Вагнером, как в художественном, так и в религиозно-философском отношении.
Тема «Римский-Корсаков – Вагнер» или, точнее, «“Китеж” – “Парсифаль”» была развита в то же время С.Н. Дурылиным, впервые сформулировавшим центральную проблематику русского вагнерианства в книге «Рихард Вагнер и Россия. О Вагнере и новых путях искусства». Она вышла в 1913 году в знаменитом издательстве «Мусагет», известном не только как оплот московского символизма 945 , но и как один из центров российской «вагнеромании» 946 . Оригинально развивая тезис о «предваряющей» роли Вагнера, Дурылин в своей книге представил Вагнера непосредственным предтечей не столько вселенского, сколько будущего русского искусства, за которым ему видится в дальнейшем первенствующая роль. Он полагал, что творческий опыт Вагнера будет продолжен на Руси художником, способным воплотить темы и образы вагнеровского масштаба. Такой темой, сопоставимой с легендой о святом Граале, считал он сказание о граде Китеже:
945
О «Мусагете» см.: Толстых Г.А. Издательство «Мусагет» // Книга: Исследования и материалы. 1988. Сб. 56. С. 112 – 133; Шруба Манфред. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890 – 1917 годов: Словарь. М., 2004; Безродный М. Издательство «Мусагет» // Книжное дело в России XIX – начала XX: Сб. науч. тр. СПб., 2004. Вып. 12. С. 40 – 56.
946
Об этом свидетельствует одно лишь перечисление имен, аккумулированных им, среди которых Э. Метнер, А. Блок, Вяч. Иванов. Каждый из них кровно связан с вагнеровским миром. Специфику этой связи может иллюстрировать пример основателя, идейного вдохновителя и редактора «Мусагета» Э. Метнера. Он не только выступал пропагандистом Вагнера в качестве музыкального критика под именем Вольфинг (одним из имен вагнеровского Зигмунда), но и, по свидетельству А.Белого, существовал, «введя в жизненный быт символы “Кольца нибелунгов” Рихарда Вагнера и чувствуя себя в им созданном мифе убиваемым Вельзунгом (то есть Зигмундом. – М.Р.); лейтмотив “вельзунгов” – его рассказ о себе <…>» (Белый Андрей. Начало века. М., 1990. С. 90 – 91). См. о нем также: Юнггрен Магнус. Русский Мефистофель. Жизнь и творчество Эмилия Метнера / Пер. с англ. Александра Скидана. СПб., 2001.
Среди созданий русского народного христианского мифомышления есть одно создание, которое, по своему религиозному смыслу и значению, по своей символической сокровенности, является гениальным в полной мере, равным и во многом параллельным которому на Западе может быть признано только сказание о св. Граале 947 .
Это создание – предание и сказание о невидимом граде Китеже 948 .
Образ Китежа пронизал сознание русского народа в начале века, охватив своим влиянием всю вертикаль общества – от самых его непросвещенных низов до самых рафинированных верхов. Миф о Китеже, оформившийся в конце XVIII века, в начале ХХ заметно переосмысляется.
947
На материале этого сказания Вагнером написано две оперы – «Лоэнгрин» и «Парсифаль».
948
Дурылин С.Н. Рихард Вагнер и Россия. О Вагнере и новых путях искусства. М., 1913. С. 38.
В 1902 году к тысячам простых паломников к невидимому граду на Светлояре присоединились и З. Гиппиус с Д. Мережковским, и, значит, в разгар работы над оперой Китеж уже стал «религиозно-философской» темой 949 .
«Символизация образа невидимого града» (М. Пащенко) осуществлялась в эти годы интенсивно. «Видение Китежа» возникает на страницах романа Д. Мережковского «Петр и Алексей», сборника М. Пришвина «У стен града невидимого», повести Горького «В людях». Роль его оперной трактовки в этом процессе оказалась, возможно, решающей.
949
Пащенко М. «Китеж», или Русский «Парсифаль». С. 165.
В литературе рубежа XIX – XX веков уже отмечался факт перехода от этнографического символическому толкованию топоса, и даже простая хронология говорит о том, что опера и есть сам момент этого перелома. Именно она сформировала тот национальный символ земного рая, который теперь неотделим от Китежа. Кроме того, по авторитетному указанию В. Комаровича, сама форма топонима «Китеж» (вместо употребляемых «Китеш», «Кидаш» и проч. с непременным ударением на последнем слоге) тоже была кодифицирована оперой 950 .
950
Пащенко М. «Китеж», или Русский «Парсифаль». С. 147.