Музыкальный Дом
Шрифт:
Он вышел обратно в коридор, и за окном прогремели первые удары грома. Эбигейл привалилась к столу, ошеломленная его отказом. Ой, ну зашибись теперь.
Дверь на улицу они оставили открытой, шум дождя отвлекал от повисшего молчания. Она ждала, пока сплошная стена ливня пройдет, чтобы отвезти Грэма домой, затем она собиралась вернуться в общежитие и попрощаться со своей карьерой агента до лучших времен. Эбигейл уселась в кресло и открыла коробочку с тайской лапшой.
Ну и хер со всем этим. Она не собиралась опускать руки. К концу месяца ее ждут сложнейшие
И это только теоретические дисциплины, еще столько же ей сдавать на полигоне и в городке-макете «Хоган-Элли»: расследование, арест, допрос, захват преступников, штурм захваченного объекта, спасение заложников, обнаружение и нейтрализация террористов. Вишенкой на торте была огнестрельная практика, но за нее Эбигейл не переживала. Ее грамота с последних соревнований по стрельбе лежала сейчас на полке в общежитии среди других бумаг и тетрадей. Доказательство, что отец все еще с ней, в ее генах, крови и спокойных руках, держащих ствол.
— Когда я поступил в полицейскую академию, мой инструктор сказал, что одни в копы приходят, чтобы махать пушкой на улице, другие — чтобы прокормить семью, — вдруг произнес Грэм, стоя у окна со сложенными за спиной руками, чтобы ничего не коснуться. — Я ответил, что ищу справедливости. Знаете, что он мне сказал? «Тогда ты пришел не по адресу, сынок».
Эбигейл продолжила есть молча.
— Ты тоже не найдешь в ФБР то, что ищешь.
Она пропустила мимо ушей отсутствие формальностей и спросила:
— Чего же я ищу?
— Спасения.
— Меня не надо ни от кого спасать.
Она достала пистолет из кобуры и положила на столик рядом. Не для того, чтобы припугнуть, просто с непривычки он больно упирался в спину. Для постоянного ношения оружия ей придется перешить все пиджаки, отпустив вытачки на талии, или купить другую кобуру.
— А от себя самой?
Грэм взглянул на нее сверху вниз. Он медленно оживал, все еще неуверенно пользуясь мимикой, но хотя бы у Эбигейл больше не было чувства, что она разговаривала с роботом.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты дала свой диктофон.
Эбигейл не донесла лапшу до рта, внутри все похолодело. Она считала, что ведет себя осторожно — ни одна психологическая проверка ничего не показала, — забыв, что Грэму сгодится любой личный предмет. Например, диктофон, который ей подарили перед поступлением в университет.
— Ты ищешь баланс. За каждую отнятую жизнь. Я только не пойму, отнятую твоим отцом или тобой?
Совсем некстати в Грэме проснулось любопытство.
— Слышал, что грехи родителей ложатся на плечи детей? — Эбигейл заметила, как он вздрогнул. Наверное, вспомнил о матери. — Я думаю, оба
— Почему ты все-таки решила убить его?
— Папу?
Эбигейл долго смотрела в темный проем двери, слушая шум дождя, небольшая лужа собралась под крыльцом, отражая уличный фонарь. Она ни с кем об этом не говорила, даже с доктором Блум, боясь, что ее не поймут, ведь для начала ей пришлось бы признаться, что она участвовала в охоте за невинными девушками.
Она не охотилась, она пыталась спасти себе жизнь. Либо они, либо она. Так он говорил.
«Я не хочу тебя убивать, Эби. Дай мне шанс.»
— После двадцатой девушки, — она исправилась, кашлянув, — жертвы, я поняла, что никто ничего не сделает. Что полиция и ФБР понятия не имеют, кто такой Миннесотский Сорокопут и почему он похищает девушек, похожих на меня. Наверное, с твоей помощью его бы поймали, но что вышло, то вышло, — Эбигейл усмехнулась, надеясь, что он не обратит внимания, что она так и не ответила на вопрос.
Грэм кивнул, и ей стало интересно, какой же он на самом деле без всех этих лекарств, и от чего он прятался за убийственными дозами нейролептиков. Скорее даже, от кого. Может, они оба прятались от одного и того же?
— Я читала дело. Ты действительно виноват в смерти того парня на железнодорожных путях?
Грэм некоторое время смотрел на огонь.
— Да, — наконец произнес он, и его признание тяжело повисло в воздухе.
— Почему?
— Я видел, как он привязал собаку на путях где-то за неделю до нашей прогулки. Он думал, что ее смерть будет забавной. Я подумал, что его собственная будет еще забавнее.
— Вот же мелкий уебок, — Эбигейл снова кашлянула под чужим взглядом и исправилась. — Не ты. Я про этого пиздюка на рельсах. Чья была собака?
— Обычная дворняжка.
— Знал, небось, что не стоит трогать соседских, еще искать начнут. Так, значит, ты убийца. Не боишься, что я тебя сдам?
Эбигейл вернулась к лапше, чувствуя себя на удивление расслабленной. В какой-то мере она его понимала и не могла с точностью сказать, что сделала бы сама на его месте. Может, в других обстоятельствах смерть пацана висела бы на ее совести. Хотя и того, что есть, вполне хватит, чтобы попасть в ад до конца времен.
— У меня вышел срок давности уголовной ответственности, — хмыкнул Грэм. — Убийца, говоришь. Я два года был полицейским и не раз использовал пистолет по назначению.
— Тогда чего ты накосячил с этим, как его, «Сотней»? С похмелья был? Или тоже что-то увидел?
— Я… — Грэм прислонился плечом к стене, вдруг резко повернул голову в сторону арки и тихо спросил: — Ты слышала?
Эбигейл громко сглотнула в тишине — шум дождя стих, пока они говорили.
— Нет.
— Я думал, это из-за ливня или от соседей.
Он сделал несколько шагов к темному проему, прислушиваясь.
— Да что там?
— Я слышал музыку.
— Ты рехнулся так пугать?! — Грэм получил от нее в грудь грязной пластиковой вилкой и моргнул. — Больной придурок. Я думала, там привидения.