Музыкальный Дом

MandoDiao

— Сэр, извините, что так рано, у нас тут труп в доме Лектера. Нет, не старый, вполне новый. Кажется, это его пациент, которого подозревали в смерти владельца магазинчика струн. Да, сэр, он жив, но не помешали бы парамедики. И группа Прайса, мы тут знатно наследили.

Она закончила отчет и отключилась.

— Как скоро они приедут?

— Минут двадцать для бригады скорой. Минут сорок для остальных. Ты ведь понимаешь, что мы теперь в жопе? Журналисты распотрошат все твое прошлое.

— Твое тоже.

Эбигейл вздохнула. Мама снова расстроится, но будет

пытаться выглядеть сильной. Надо будет к ней съездить после этого дела, повидаться хоть ненадолго.

— Зачем он приперся в дом?

— Искал свою историю болезни.

— Может, она в офисе Лектера?

— Понятия не имею. Я же не вижу сквозь стены, — Грэм скривился и, приподняв голову, потрогал затылок. — Меня как будто огрели лопатой.

— О-о, — Эбигейл увидела на пальцах темные сгустки крови и помогла ему подняться, — тебе светят швы.

— Я не поеду в больницу.

Она уже хотела сказать ему не упрямиться, затем вспомнила, что журналисты наверняка будут караулить его прямо возле палаты.

— У тебя может быть сотрясение.

— Если у меня кровоизлияние в мозг, я предпочту умереть, — он упрямо поджал губы, явно намереваясь спорить до последнего.

— Ну и ладно, — пожала она плечами. — Хоть напьюсь на твоих похоронах.

Пока Эбигейл ждала агентов на первом этаже, Уилл принял душ. На затылке среди волос лопнула кожа и вокруг образовалась небольшая припухлость. Он сжал и разжал кулак, проверяя чувствительность пальцев, и покачал головой — никакой тошноты или прежнего потемнения в глазах, лишь голова все еще болела и сохранялось легкое кровотечение. На скуле расцвел синяк.

Когда он вылез из ванны, вытираясь полотенцем, возле раковины уже стоял Ганнибал, выглядя по сравнению с побитым Уиллом хорошо отдохнувшим и несправедливо свежим. Волосы были все еще влажные после душа, он достал бритву и намазал подбородок пеной. Как и зеркало, раковина была длинная, как будто специально рассчитанная на двоих, и Уилл спокойно мог рассматривать утренний моцион Лектера, находясь всего лишь в двух шагах от него.

У него была необычная, холодная внешность, выразительной мимикой он практически не пользовался. Темная кожа говорила о примеси южной крови, вероятно, из Италии. Это объяснило бы его прекрасное произношение. Интересно, что Лектер восхищался итальянским языком настолько, что выучил его обертоны и напевность, а с английским он сохранял легкий, пренебрежительный акцент, словно тот не стоил его усилий.

Сколько Франклин был его пациентом, прежде чем доктор сдался и передал этот сгусток неврозов дальше, как эстафету? Уиллу не надо было касаться трупа, чтобы сказать наверняка, что из-за обиды Франклин практически не спал последние месяцы. В конце концов, часть мужчины теперь была в нем, а может, даже останется навсегда вместе с усвоенными от его мяса ферментами. При желании он мог услышать его нытье, громкие сморкания и увидеть легкое недовольство на лице Ганнибала во время сеансов.

— Ну и терпение же у вас, — произнес Уилл, не представляя, как можно было слушать бесконечные жалобы и не хотеть свернуть Франклину шею. — Хотя

я был бы еще худшим пациентом.

У Ганнибала были тяжелые веки и темные глаза, поэтому, когда они встретились взглядами через отражение, Уилл сначала не поверил. Игра тени? В испуге он отшатнулся от раковины, и видение исчезло. Несколько минут он стоял посреди ванны, не шевелясь. Он же не мог его слышать, правда? Лектер брился в этой комнате вечность назад. Откуда бы ему знать, что в будущем Уилл будет стоять рядом и говорить ему о пациенте, которого он, может, еще даже не встретил?

Может, его стукнули по голове сильнее, чем он ожидал?

В растерянности он переоделся в чистую одежду и спустился на первый этаж, где уже вовсю сновали агенты ФБР в синих куртках с чемоданчиками для улик. Эбигейл он нашел в гостиной, кровь на лице подсохла, парамедики наложили ей на шею бинт, а на лопнувшую скулу — пластырь. Рядом возвышался огромный чернокожий мужчина с короткой стрижкой и седой бородкой под нижней губой, Уилл предположил, что это и был ее начальник.

— Ты должна была оповестить о взломе, прежде чем входить в здание. Чему тебя учили в академии? Вязать крючком или действовать согласно инструкции?

— Виновата, сэр.

— В чем твоя ошибка?

— Я позволила страху взять над собой верх.

— Хорошо хоть понимаешь. — Он заметил Уилла и недовольно скривился. — А, вы, должно быть, Грэм. Джек Кроуфорд, начальник поведенческого департамента ФБР.

Кроуфорд неохотно вытащил руку из кармана, протянув перед собой, и Уилл многозначительно уставился на сильные, крупные пальцы. Он отступил на шаг.

— Очень приятно, агент Кроуфорд, но, боюсь, физического контакта со мной вы предпочли бы избежать.

— Почему? — его взгляд пытливо осмотрел защитную позу Уилла и его синяки и ссадины.

— Потому что я заберу от вас то, что мне не принадлежит.

— Что вы имеете ввиду?

— О, давайте опустим ту часть, где вы делаете вид, что не знаете о том, кто я и что делаю. Пожалуйста, — Уилл сложил руки на груди и уставился в сторону, избегая смотреть Кроуфорду в глаза.

Он не мог объяснить внезапную неприязнь к агенту, которого видел первый раз в жизни, и знал, что чувство было не совсем его. Кроуфорд был угрозой, хищником на чужой территории, Уилл думал о том, как выставить его за дверь как можно быстрее. Он ничего не сказал о своих ощущениях, потому что также был уверен, что агенту это только понравится — его недовольство. Или Лектера. Уилл был уверен, Кроуфорда с доктором связывала какая-то история.

— Вы потеряли близкого человека, уверены, что хотите обсуждать ее смерть при коллегах?

— Вам это подсказали ваши способности? Странно, что они не подсказали вам, зачем пришел мистер Фруадево, и позволили ему вас вырубить.

Уилл раздраженно сжал переносицу, борясь с желанием нагрубить или сбежать подальше. Или всадить Кроуфорду нож в подмышечную впадину, отчего тот умрет от потери крови даже раньше, чем его довезут до больницы. От этой мысли его затошнило.

— Мои способности строго ограничены прошлым.