Музыкальный Дом
Шрифт:
— Ты веришь в привидений?
Эбигейл нестерпимо захотелось открутить Грэму голову. Неудивительно, что этот идиот не ладил с людьми.
— Знаешь, до встречи с тобой я и в экстрасенсов не верила.
Она поднялась с пола, взяв с собой пистолет.
— Я не экстрасенс.
— Ага.
— Правда.
Грэм снова резко повернул голову в сторону коридора, будто услышав громкий звук.
— Прекрати так делать, ты меня пугаешь! — В этот раз она толкнула его в плечо. — Если ты действительно слышал музыку, пошли проверим.
— Я тебе меньше получаса сказал, что это место мне не нравится.
—
— Нет.
— Заунывный хор? Жуткий орган? Детский голос, поющий считалочку?
— Тебя пугает детский голос?
— Если он звучит в незнакомом доме, еще как, — прошипела Эбигейл.
— Но ты легко справишься с ребенком, — заметил Грэм, нахмурившись.
— Я не хочу справляться с ребенком, который поет считалочки в гребаной темноте! — Она снова толкнула его в плечо. — И я не хочу слышать такие вопросы от того, кто даже с фантомной музыкой справиться не может. Что там такого ужасного? Техасское кантри?
— Нет. — Они вместе сделали несколько шагов ближе к арке. — Я думаю, это было пианино. Но какое-то странное.
— Я видела одно в гостиной.
Грэм несчастно посмотрел на нее, смахивая на потерявшееся дитя.
— Да не парься ты. Музыка же не настоящая. Все, что ты слышишь — не настоящее, а любого из плоти и крови я застрелю при первом движении. — Эбигейл заправила патрон в дуло. — Видишь? Я тебя прикрою. А теперь пошли проверим это самостоятельное пианино.
Уиллу не нравился этот дом, и он чувствовал, что и дому они тоже совершенно не приглянулись. Неудивительно. Уилла всегда считали слишком опасным, чтобы приглашать в гости. Ощущения от разума хозяина тоже были не самые приятные и напомина бесстрастный часовой механизм.
Мелодия пробралась к ним в фойе, как тихая капель, сначала прячась за звуками природы, а затем исподволь, втихаря завладела его вниманием, оборвавшись слишком рано, чтобы Уилл успел что-либо понять. Как фраза, брошенная в спину.
Он вернулся в гостиную вслед за Эбигейл и обошел стол с черепами, держась от них подальше. Уилл не сказал, что видел кое-что, когда коснулся костей. На секунду вместо бойлерного контейнера он увидел жестяную ванночку, в которой бился о стенки в кипящей воде детский белый череп. Он прервал видение, не на шутку испугавшись. Чей это был череп? Почему хозяин представлял его вместо животного? Все эти вопросы оставались пока без ответа, так как без эмоций хозяина Уилл не мог сказать точно, что значило его видение. Его фантазия? Его прошлое?
Эбигейл осмотрелась по сторонам и уперла руки в бока.
— Ну.
— Это не пианино.
— А по-моему самое пианинистое пианино из всех, что я видела. Точнее, рояль. Знаешь, на таких еще играют на больших приемах и в фойе отелей. Я по телеку видела.
Уилл покачал головой, рассматривая изысканную резьбу и инкрустацию золотистыми цветами вдоль черного лакированного корпуса. Он подошел ближе и сел на скамейку, обитую мягким зеленым шелком.
— Рояли гораздо короче. Кроме, конечно, концертных, те могут быть до трех метров длиной. Это клавесин. Его можно узнать по широкой доске, закрывающей клавиши. Она называется «клап». Смотри, — Уилл поднял крышку, показав две клавиатуры, расположенных лесенкой одна над другой.
— Ты умеешь играть? —
— На пианино. Ничего впечатляющего, обычные этюды. Клавесин довольно сложный инструмент даже по обычным меркам, невозможно регулировать глубину звука или громкость, если только не навесить дополнительные струны.
— Мистер Претенциозность года этот Лектер. Обычные люди выбрали бы гитару.
Уилл подвел раскрытую ладонь к нижней клавиатуре и замер над клавишами, ощущая странную вибрацию от клавесина. От инструмента исходила теплая волна воздуха, ласкающая кожу. Он прикрыл глаза и едва коснулся гладких клавиш кончиками пальцев. Мелодия только этого и ждала, хлынув вокруг легким, нервным течением, медленно и печально разворачивая главный мотив. Звук от струн выходил отрывистым, холодным, словно каждый щипок проходил не по струне, а по сердцу Уилла, принося легкую боль.
Комната превратилась в лиственный лес на опушке, вокруг выросли светло-коричневые деревья, одинокие колоски от светильников шелохнулись от ветра и мелькнули бока зебр и горных антилоп с высокими рогами среди сухой травы. Он был там, вдыхал ночной воздух, слышал, как вместе с мелодией кокетливо кричат ночные птицы.
Всего лишь далекое эхо, золотистая сеть из звуков, окутавших его разум и исцеляющих его.
— Эй, — Эбигейл сжала его плечо, вытащив Уилла на поверхность. Он обернулся, и ее взгляд был мягким, от руки исходила тревога и симпатия. — Сыграй, что слышишь.
— Я не смогу. В смысле, хозяин дома играет гораздо лучше, мне не повторить это, даже если тренироваться каждый день следующие пять лет. Он даже паузы не делал между…
Эбигейл улыбнулась, и Уилл впервые пожалел, что не мог повторить за ней простое растяжение губ.
— Давай что-нибудь попроще. Для неискушенного слушателя.
Она села рядом, и Уилл, после доли сомнений, сыграл первый же пришедший на ум менуэт.
— Красиво. Что это?
— Анна Магдалена. Бах.
— Мне нравится. Эта штука как арфа, только горизонтальная. В твоих видениях он и правда красиво играет?
Уилл приоткрыл рот и задумался.
— Немного механически, но он явно вкладывал в игру чувства. Я просто пока не могу понять, какие. Кто он?
— Бывший хирург, а сейчас всеми уважаемый психиатр доктор Ганнибал Лектер. Одно время он очень помог бюро, консультируя по ряду нераскрытых дел. Месяц назад он участвовал в расследовании по делу Чесапикского Потрошителя. У нас был подозреваемый — доктор Чилтон, но он сбежал, зверски убив двух агентов ФБР. — Эбигейл облокотилась на деревянный край клавесина и махнула рукой. — Чилтон мог явиться за Лектером.
— И где здесь тайна, которую я должен раскрыть?
— В ночь его исчезновения в доме побывали двое: Мириам Ласс, которая потом бесследно исчезла, и доктор Блум. Она утверждает, что видела Лектера в крови и что это он выбросил ее из окна второго этажа.
— Зачем она пришла к нему домой? — Грэм в принципе не мог представить, как кто-то в здравом уме добровольно явился бы в это место.
— У них были отношения.
— Друзья?
— Близкие отношения.
Уилл слышал, как Эбигейл выделила слова интонацией, но все равно ничего не понял. Намеки были не для него.