МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ
Шрифт:
Жданов говорил, что «...народ оценивает талантливость
музыкального произведения тем, насколько оно глубоко
отображает дух нашей эпохи, дух нашего народа, насколько оно
доходчиво до широких масс... Музыкальное произведение тем
гениальнее, чем оно содержательней и глубже, чем оно выше по
мастерству, чем большим количеством людей оно признается, чем
большее количество людей оно способно вдохновить».
Эстетски
удовлетворяет требованиям научно-объективного, партийного
критерия талантливости [курсив мой – А.Л.] . В своей музыке
композитор не проявил умения чувствовать и правильно
изображать жизненную правду. В этом сказалось пагубное
влияние формалистического окружения на этого, несомненно,
одаренного музыканта. Серьезные указания ЦК ВКП(б) о музыке
не восприняты им еще с должной глубиной, и именно
общественная критика обязана прежде всего направить его на
верный путь, а не сбивать его с пути ложным воскурением
фимиама. <…>»
Текст был опубликован на портале Евг. Берковича («7 искусств», 2010, №2).
Приложение 1.4
Музыка, оскорбительная для Сталина
Недавно побывал в бывшем Московском парт. архиве (ныне –
ЦАОПИМ) и нашел следующий любопытный документ –
стенограмму закрытого собрания парторганизации Союза
композиторов от 14 декабря 1949 года (собрание было посвящено
итогам только что закончившегося III композиторского пленума).
Напомню, что мой отец никогда не был членом партии.
На этом закрытом партсобрании никто никого не громил.
Отличился только музыковед С.И. Корев. Цитирую стенограмму:
<<т. Корев: <… >Теперь, о допущенных на пленуме ошибках.
Видите, товарищи, и я считаю, что брать на себя большую вину,
чем она есть на самом деле, не стоит. В конце концов, по моим
подсчетам больше чем из 200 произведений, 4–5 сочинений можно
назвать таких, которые не могли бы пройти, и в этом нет особой
ошибки. Но, есть грубые ошибки – например, кантата
Локшина, так как это связано с именем товарища Сталина.
Эта холодная, бездушная музыка оскорбительна для такой
темы. А то, что прошло дискуссионное произведение Левитина, в
этом нет ничего скверного.>> Цит. по: ЦАОПИМ, ф.1292, оп. 1,
ед. хр. 19, л. 69.
Замечу,
утверждением о том, что причиной разгрома отцовского
сочинения было столкновение моего отца с «органами», а
антисемитизм играл в данном случае не более, чем
второстепенную роль (см. статью).
Москва, 4.09.2012
2. МЫШЕЛОВКА
Эта заметка – о том, что переселение Святослава Рихтера из
квартиры Генриха Нейгауза в квартиру Веры Ивановны
Прохоровой, произошедшее в 1942 году, было (я уверен – втайне
от участников переселения) спланировано в НКВД. А также о
других событиях в квартире В.И. Прохоровой – внучки последнего
полноправного владельца Трехгорной мануфактуры, дочери ее
последнего содиректора.
Цитата первая
«4 ноября 1941 года папу [т.е. Генриха Нейгауза] арестовали <…>.
Для всех нас и для Славы [Рихтера] папин арест был тяжелым
ударом. В нашей квартире опечатали одну комнату. С этого
момента в комнате с двумя роялями жили Слава, Сережа и
бабушка, а я переселилась к маме.»
(См. Нейгауз М.Г. «Святослав Рихтер в семье Генриха Густавовича
Нейгауза»/ Вспоминая Святослава Рихтера. – М.: Константа, 2000, с. 35–
36)
Цитата вторая
«В 1942 году, когда Славе [Рихтеру] стало опасно жить в нашей
квартире, Вера [Прохорова] и ее семья (мать и сестра) пригласили
его переселиться к ним. Слава прожил у Веры до 1946 года».
(См. цитированную выше статью М.Г. Нейгауз, с. 34)
Цитата третья
«В военные годы Святослав [Рихтер] жил в моей семье, хотя был
прописан у Нейгауза, с семьей которого я нахожусь в родственных
отношениях. Генрих Густавович в это время сидел в тюрьме.
[Неточность: Г.Г. Нейгауз был выпущен из тюрьмы 19 июля 1942
года; см. цитированную выше статью М.Г. Нейгауз, с. 36.] До
войны Светик жил у него <…>. Однажды за Светиком пришли с
повесткой: «Лихтеру явиться в отделение милиции с паспортом».
Светик сказал: «Я не Лихтер, а Рихтер, и никуда не пойду».
Оставаться у Нейгауза было опасно, и тут же было решено, что он
переедет к нам на улицу Фурманова (ныне это Нащокинский
переулок). Стараниями органов у нас ОСВОБОДИЛАСЬ
[выделено мной – А.Л.] комната в общей квартире и мы оказались
обладателями трех комнат (двоюродного брата и дядю
арестовали). И Святослав стал там жить. Днем он часто ходил к