МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ
Шрифт:
Прохоровой): лояльность сверходаренного музыканта нуждалась в
круглосуточной проверке.
И в эту мышеловку в сорок восьмом году был приглашен мой
отец.
О том, что из этого вышло, я уже подробно писал в своей книжке
«Гений зла», М., 2005.
Вкратце суть такова. В 1950 году Прохорова была арестована, а
крамольные разговоры, которые вели мой отец и Прохорова,
оставаясь наедине в ее квартире, были предъявлены ей
следователем:
как мой монолог, мое высказывание или мое личное мнение».
(См.: Прохорова В. «Трагедия предательства»/ Российская
музыкальная газета, 2002, №4). И на основании этого Прохорова
написала свою статью, обвинив моего отца в своем аресте.
Удивительно, однако, как могла Прохорова позволить себе
поддерживать целую серию из многих антисоветских бесед в
своей квартире. Она их насчитала целых 12 или 13 штук.
Тем более что мой отец ЧРЕЗВЫЧАЙНО ОПАСАЛСЯ
ПОДСЛУШИВАНИЯ (см. ее статью).
Тем более что Рихтер, ЗА КОТОРЫМ СЛЕДИЛИ, продолжал в
этой квартире бывать (см. ее статью).
Тем более, имея такую специфическую родственницу как
РАЗВЕДЧИЦА Вера Гучкова-Трэйл.
Тем более что в этой квартире регулярно бывал и отдыхал там
душой близкий друг Прохоровой Юрий Нагибин – в то время
ЗЯТЬ СТАЛИНСКОГО ЛЮБИМЦА И.А. Лихачева, бывшего
наркома машиностроения (!) и чекиста. (См. Нагибин Ю. Вечная
музыка. – М.: АСТ, 2004, с. 346–355, а также Нагибин Ю. Моя
золотая теща. – М.: АСТ, 2004, с. 228–229, где И.А. Лихачев
выведен как «В.К. Звягинцев»)
Кстати, Прохорова пишет о беседах с моим отцом: «<…> А все
разговоры стали носить сугубо политический характер». Но
разговоры на политические темы должен кто-то начинать. Тем
более во время террора. Тем более, если собеседники знакомы не
больше года. Видимо, это был человек, который не боялся
подслушивания…
А что же делала Вера Гучкова-Трэйл в том самом 1949 году, в
котором велись антисоветские разговоры в квартире Веры
Прохоровой? Она тоже вела антисоветские разговоры, только по-
английски.
«Уже в 1949 году, – пишет Ален Бросса, – когда Виктор Кравченко
в эпоху нарастания холодной войны открыл глаза западному
общественному мнению своей нашумевшей книгой «Я выбираю
свободу», она сопровождает перебежчика на публичных
выступлениях в качестве переводчицы. На фотографии,
опубликованной 4 мая 1949 года в газете «Ивнинг ньюс», Вера
Трайл стоит рядом с Кравченко, нервно затягиваясь сигаретой…»
(см. цитированную выше книгу
Конечно, Прохорова могла не знать о профессии Веры Гучковой-
Трэйл. Но как выдающийся знаток своей родословной могла бы и
догадаться.
* * *
Вообще, Лубянка умела творчески использовать подслушку. Вот
цитата из воспоминаний Елены Боннэр, относящихся, правда, уже
к более поздним временам (1971 году), но почерк Учреждения тот
же:
«Мы [т.е. Елена Боннэр и Андрей Сахаров] прошли в его комнату,
которую за месяцы, что прошли с декабря, я уже знала до
последнего гвоздя в стене. Пили кофе, грызли печенье и то, что он
мне говорил в эти часы (он мне все еще – Андрей Дмитриевич, я
ему – Люся – вы), было потом пересказано в грязно-отвратитель-
ной тональности в итальянской газетенке «Сетте Джорно» со
ссылкой на меня, что я якобы это рассказывала про него своим
подругам. Прослушивание в его квартире было налажено хорошо».
(См.: Сахаров А., Боннэр Е. Дневники, т. 1. М.: Время, 2006, с. 65)
Как известно, дискредитировать Елену Боннэр в глазах Сахарова с
помощью подслушки не удалось. В истории моего отца все
обернулось иначе – травлей со стороны прогрессивной
общественности, не прекратившейся и после его смерти…
P.S. Недавно мне попался на глаза совершенно удивительный
документ, помещенный в книгу «Лубянка в дни битвы за Москву.
По рассекреченным документам ФСБ РФ». – М.: Издательский
дом «Звонница», 2002, с. 82–90:
<<СПРАВКА ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ДИВЕРСИОННО-
ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ГРУПП В РАМКАХ РЕАЛИЗАЦИИ
«МОСКОВСКОГО ПЛАНА»>>
14 октября 1941 г................ Сов. секретно
Для товарища Л.П. БЕРИЯ
<…>Агент «Лекал» – бывший офицер царской армии, старый
проверенный агент.
Оставляется в тылу противника с заданиями разведывательного
характера. Для успешного выполнения задания по нашему заданию
женился на дочери бывшего владельца «Прохоровской
мануфактуры», располагающей большими связями среди сотрудников
немецкого посольства в Москве и белой эмиграции.
В случае возвращения жене фабрик «Лекал» будет ими управлять и
займет соответствующее общественное положение.<…>
Со всеми вышеперечисленными руководителями групп и агентами
установлены пароли для связи.
КОБУЛОВ
ЦА ФСБ России, ф. К-1 ос, оп. 6, д. 84, л. 28-36.
Подлинник. Рукописный экземпляр исполнен Н.И. Эйтингоном.>>