На одинокой дороге

Седов Константин

— На грота-гитовы! — капитан переместился на правый борт и не сводил с бригантины трубы.

— Грота галс и шкот, грота-гитовы и гордеки разобрать!! — Это уже боцман, откуда-то из под Курти.

Матросы продолжали колдовать с парусами, что-то тянули, что-то опускали.

«Праведник греха» приближался наперерез курсу. Какой быстрый все же корабль!

— Правый борт, огонь!!!

Как они его там на нижней палубе услышали? Но под бортом, на удивление негромко, что-то взорвалось. Огня Курти не увидел, но облако черного дыма выскочило из-под правого борта и лениво уплыло в сторону.

Капитан зло наклонил голову и что-то

пробормотал.

Мимо. Теперь Курти понял, что имел ввиду Клеон, когда пренебрежительно отзывался о корабельной артиллерии. Кто вообще выдумал пушки на кораблях устанавливать? Как стрелять при такой качке?

Бригантина опять сближалась. С ее борта свесился один из пиратов, тощий, жилистый, загорелый и приложив руки рупором ко рту прокричал:

— Капитан, слышь? Не выеживайся!!! Посмотрим, что у тебя в трюме, может даже не возьмем ничего! Ложись в дрейф! Хуже же будет! Пока крови нет. Потом с тебя по-другому спросим! Ну, ты чё?! Стой тебе говорят!!!

Капитан не отвечал, внимательно следя за маневрами бригантины. И когда та подошла достаточно близко скомандовал:

— Фок убрать!

— Фок-галс и шкот травить!! — снова подхватил боцман.

— Поворот!

Корабль снова накренило, но далеко не так сильно, как прошлый раз. Но «Праведник греха» снова пронесся мимо.

Недостаточно далеко! Пираты стали бросать грапнели и один из них уцепился за борт. На бригантине восторженно взвыли.

К кошке подскочили матросы и стали остервенело рубить ее трос топорами. В них полетели стрелы. Стрелки засевшие на вантах бригантины стреляли плохо. Или не умели, или при такой качке метиться трудно. Не попал никто. Трос обрубили и железный крюк безвольно звякнул об палубу. К нему подскочил кто-то из матросов, Курти не помнил его имя, — схватил и собирался выбросить за борт, но получил стрелу в плечо. Вскрикнув, выронил и крюк, и топор из другой руки, согнулся и застонав мелко затеребил в сторону. Отличиться хотел, а как не знал.

Бригантину увело в сторону, а пинас продолжив поворот оверштаг опять ушел с линии атаки.

— Не уйдем, не уйдем — запричитал кто-то на верхней рее грота под Курти. — Тяжелые слишком.

Курти и сам видел, несмотря на то что «Канарини» дважды уже уклонился от пиратов, расстояние между кораблями сокращалось.

То же поняли и на палубе и Курти услышал:

— Может груз за борт? — предложил Клеон.

— Я шел за этим грузом столько времени, лучше пушки эти идиотские за борт, все равно толку от них никакого, а заодно и пушкарей! — ответил капитан. — Да и все равно — поздно уже.

Вооруженные матросы, все это время плотной кучкой двигались по кренящейся палубе, держась каждый раз поближе к бригантине, откуда бы она не заходила.

«Грешный праведник» носом правого борта устремился к корме. Даже Курти видел, что в этот раз не уклониться.

— Левый борт, огонь!

Вновь глухой взрыв, но в этот раз от правого борта бригантины полетели деревянные брызги, а одно ядро утонуло в глубине корабля.

Послышались крики боли и ругань. Непонятно, какой именно был ущерб, но Курти видел, как несколько фигур, облепивших такелаж пиратского корабля, сорвались вниз.

Хотя это уже неважно. «Праведник греха» врезался носом в левый борт «Канарини». Поднялся от удара сам и приподнял пинас. Курти крепче уцепился за края бочки. В воздух взмылись множество грапнелей. Вцепились в борта и корабли затрещали притираясь друг к другу.

— К

бою!!! — это боцман, не капитан. Матросы под Курти посыпались по вантам вниз, оставляя бесполезные ныне паруса. Хватали валяющиеся на палубе у трюма пики и бежали по палубе к месту сцепки.

— На абордаж!!! — это уже орали на бригантине.

Несколько пиратов перемахнули через борта. Их мгновенно встретила ощетинившаяся пиками толпа. Курти вздрогнул, увидев, как первых пиратов — смельчаков буквально нанизали на лезвия пик.

Беззубый, в меховой безрукавке, отвернувшись, что-то кричал своим, загребая рукой. В общем шуме криков, деревянного треска и тупого звона не слышно, но, кажется призывал не торопится.

Пираты продолжали тянуть «Канарини» к себе, борта кораблей прижимались все плотнее и площадь соприкосновения палуб росла, как и обзор вражеской палубы. Курти охнул увидев, сколько на ней пиратов. Раз в пять больше, чем матросов на «Канарини». Такелаж, по-прежнему полон стрелков и теперь, вплотную, они мазали реже. Несколько матросов с «Канарини» уже лежали на палубе, качка болтала их тела по мокрой палубе. Мокрой она была не только из-за воды — босые ноги моряков испачкались красным.

— Давай, давай, давай!!! Не дайте им перепрыгнуть! — Это Лукас. У него истерика, почти визжит.

Экипаж «Канарини» сбился плотной толпой. Кто-то кричал, чтобы те, кто в броне вышел вперед, чтобы прикрывать от стрел. Лукас, хоть и отчаянно трусил, последовал этому призыву и проталкивался вперед. Несколько человек в кирасах, в основном офицеры, уже вышли вперед, но толкового боя не получалось. Толпа придавила их к борту и стесняла в движениях. Пираты пока не лезли, ограничиваясь стрельбой из луков. Стрелы с щелчком отлетали от блестящих доспехов, но лучники сидели выше и стали стрелять поверх латников в незащищенных доспехами матросов. В толпе выделялся огромный Лукас, который прикрыл широкой абордажной саблей лицо и наклонил голову, выставив вперед шлем.

Нос «Праведника греха» с треском дошел до шкафута «Канарини». Прыгать на палубу пираты начали не в толпу, собравшуюся у форштевня, а ближе к фоку, перебрасывая тяжелые абордажные мостики, чьи заостренные шипы ломая фальшборт, вгрызались в корпус «Канарини», закрепляя сцепку. А когда часть матросов повернулась к появившимся на палубе пиратам, разрушив единство строя, основная группа атаковала уже в лоб остальных. Первому такому, стоявший впереди всех Лукас заехал своей саблей по голове. Неловко, суматошно, он не попал лезвием. Но удар плашмя был так силен, что оглушенный пират полетел в воду.

Пираты атаковали с двух сторон, продолжая орать, что-то свирепое, но в общем оре неразличимое. Размахивающая мечами и абордажными топорами толпа лишь казалось неорганизованной. Вычурно одетые в разноцветные, но грязные одежды, бандиты размашистыми ударами врубились в толпу. Курти сверху только вздрагивал, глядя, как очередной удар достиг цели. Пираты упорно лезли на пики, отталкивая их руками и не обращая внимания на получаемые раны.

Курти глазами поискал капитана и Клеона, но в общей мешанине боя их было не разглядеть. Глаза невольно остановились на боцмане, полуголом, с топором в одной руке и широким кинжалом в другой. Высокий, корявый, широко расставив ноги, он выдавался из общей толпы обороняющихся, сноровисто и деловито, будто делая привычную работу, дрался, вертясь на мокрой палубе во все стороны, сопровождая каждый удар отрывистым уханьем.