На одинокой дороге

Седов Константин

Прикрываемый таким образом, пиками, он уже убил, на глазах Курти, одного пирата, двух зацепил и уставать не собирался. Ругань на палубе раздавалась иступленная, вокруг эпицентра боя, каким стал боцман, лежало несколько человек, нелепо разбросав руки и мешая обеим сторонам.

Стрелки с «Грешного праведника» прекратили стрельбу — дерущиеся были слишком близко друг к другу, а попасть при продолжающейся качке можно было и в своего.

Пиратам несмотря на многократное преимущество было нелегко. Экипаж «Канарини» сбился в плотную кучу, ощетинился

пиками и дрался отчаянно и довольно умело. Курти наконец разглядел капитана. Тот стоял в центре этой самой кучи и пытался управлять боем. И у него начинало получаться — все теми же отрывистыми командами он сумел выстроить матросов в непробиваемую стену. Часть матросов в приседе выставили пики вперед, другие держали пики над их головами.

Несколько раненых сидели на корточках внутри толпы, прислонившись, точнее прижатые к борту. Сморщившиеся от боли лица, приглушенные стоны. Курти разглядел среди них вчерашнего рулевого, которому рассказывал про костер в трюме. Бледный, полулежа сидел на палубе, прислонившись головой к борту, потеряно смотрел перед собой, зажимая правой рукой левое плечо. Из-под пальцев сочилась кровь. Испуганно смотрел перед собой вверх, где метались клинки.

После нескольких безуспешных атак пираты отхлынули, муравьиной сворой распределившись по всей палубе. Командовал ими тот самый тощий, беззубый тип со злой ухмылкой. Он выступил вперед, тяжело дыша, покачивая в руках катласс. За спинами не прятался, значит. Дрался.

— Все?! — спросил он. — Навоевались? — он сплюнул — Дальше, что? Сколько так простоите?

Матросы, набычившись ничего не отвечали, дышали так же тяжело, пик не опускали.

— Короче — беззубый опять сплюнул. — Корабль уже взят, что хотим, то и сделаем — руль, паруса наши. Только вы тараканы в кучу сбились. — Нет! Если нравится, там и стойте. Только толку? — Беззубый, еще постоял и наклонив голову произнес:

— Можем и договорится. Живы останетесь.

— Какие гарантии? — кто-то из матросов.

— Я не с тобой сявка разговариваю — рявкнул беззубый — болтало прикрой! Гарантии от шлюх портовых тебе будут, что вшу подцепил! — беззубый перевел взгляд на капитана.

Капитан тоже смотрел на него, но молчал.

— Так, короче — беззубый продолжил разговор — Я Хранг-сундук! Меня все знают! Знают, что свое слово всегда держу! Бросайте оружие — каждый матрос жив останется! Мое слово!

Тишина стояла несколько секунд и нарушилась глухим стуком первой упавшей пики. Потом второй, потом третьей. Через минуту с оружием стоял только капитан. Он никого не уговаривал, ничего не делал.

Хранга-сундука это не волновало. Он коротко кивнул, снова сплюнул и продолжил:

— Теперь от оружия отодвинетесь!

Кто-то из моряков возразил:

— Куда? Мы на форштевне.

— Хорошо, тогда сюда бросайте.

Матросы нехотя снова подняли оружие и снова пошвыряли его в сторону. Клинки скучно позвякивали.

Вот и хорошо. — Хранг подошел вплотную к боцману и широко улыбаясь, снизу вверх заглянул ему в лицо:

— Хорошо

дерешься!

— Рад, что тебе понравилось — боцман ответил медленно и нехотя.

— Скольких моих ребят положил — покачал головой пират.

— Троих.

— Что?

— Я думал ты спрашиваешь, скольких твоих я положил. Я отвечаю — троих.

Хранг молча смотрел на него, медленно меряя взглядом.

— Ранил еще больше — продолжил боцман так же.

Хранг одобрительно кивнул:

— Вот это правильно. Не хрен перед кем-то прогибаться. — Он покивал и добавил, — ко мне в команду пойдешь?

— Нет, — эмоций боцман не проявлял.

Хранг постоял перед ним в задумчивости:

— Жаль, — и прошел мимо боцмана к остальной команде, — чего встали? Показывайте трюм? И груз посмотрим и вас там оставим.

Послышался ропот. Кто-то выкрикнул:

— Зачем нас в трюм?

— А что на палубе вас все остальное плавание держать? Или вы олухи решили, что я вам корабль оставлю? Корабль и груз теперь мои. И вы мои! В трюме посидите. Так спокойнее.

— И куда теперь корабль? Нас?

— Хранг удивленно посмотрел в сторону кричавшего:

— Как куда? Куда и шли. На юг.

Повернулся в сторону стоявшего в одиночестве капитана и крикнул:

— Оружие в общую кучу! Или так и будешь стоять?!

Капитан, держал в руке меч, слегка шевеля пальцами. Затем бросил его за борт.

Хранг подошел к нем вплотную.

— А отдать западло было?

Капитан не отвечал.

— Слушай, может у тебя языка нет? Хотя странно. Ты так громко команды отдавал, еще четверть часа назад. В бою может, отрезали? Покажи а?

Капитан по-прежнему не отвечал. Пираты и плененная команда прислушивались к разговору. Курти высунулся из бочки ровно настолько, чтобы видеть происходящее, с риском быть замеченным, тоже наблюдал.

— Тебя! Такого благородного, чувствуется, — какой-то босяк просит язык ему показать. Ты ж меня на место поставишь! Ты вона какой — Хранг поднял руку вверх, — а я — рука опустилась к самой палубе — пес неблагородный. Покажи язык, а?!!

Капитан ему, так ничего и не ответил, а Хранг с размаху врезал капитану тыльной стороной ладони. От удара с головы капитана слетел незакрепленный шлем, а седые волосы всклочились.

— Ты что, от меня уважения ждешь, что ли? Добром бы все отдал, и крови бы не было. Вон на матросов своих посмотри — мертвые лежат. Это не я сделал. Это ты сделал. И панцирь тоже сними!!! — Хранг опять сплюнул.

Капитан вдруг улыбнулся окровавленными губами:

— Что и чего я жду, тебя… «пса», не касается… и не плюй на моей палубе.

Хранг с серьезным выражением лица шмыгнул носом, опять кивнул:

— Это моя палуба.

Капитан усмехнулся:

— Может ты и прав. Очень уж по-скотски себя на ней ведешь. Только не пес ты. Не льсти себе. Собака животное благородное. В действительности, ты свинья. И сейчас превращаешь мой корабль в свинарник. Все под себя.

Хранг еще раз кивнул. Затем спросил: