На развалинах мира

Вольный Владимир Александрович

– Уходите, – я сквозь зубы обратился к здоровяку.

– Всё, всё… Ша, мальчики, без шухера… Уймись! – один из стоящих жестом приказал раненому замолчать Мы уходим, слышь? Уходим! Ты только без этого, не стреляй, лады?

– Живее, – я нацелил стрелу прямо на него.

Бандиты, стушевавшись, бросились в кустарник. Ната подошла ко мне и молча уткнулась лицом в мою грудь. Я гладил её по голове… Это была моя ошибка, и ошибка непростительная. Мы слишком привыкли к спокойной жизни в этих местах, которые не тревожили своим появлением ни хищные звери, ни случайные люди. Если бы Нате не пришло в голову захватить с собой наше снаряжение, без которого мы не выходили в степь, эта встреча могла оказаться для нас роковой… Только выдержка и твёрдая рука моей маленькой женщины спасла нас от худшего.

– Скоро я стану настоящим охотником… на людей. Ты тогда будешь бояться со мной ложиться в одну постель.

– Этого не будет

никогда.

Ната вздохнула и посмотрела мне в глаза:

– Тогда, в лесу, я сама не знаю, как смогла тебе помочь. Больше от страха, наверное… А сейчас чувствовала только холод… и ярость. Это война, Дар. Теперь, или они нас, или мы – их. Надо звать Сову и уходить в степи. Они пришли…

– Мне никогда не приходилось воевать, Ната.

– А кому из нас приходилось? Ты, вместе с Угаром, смог справиться с шестью мерзавцами, когда мы спасали Элину, а теперь нас много больше! Нас – шестеро, и враг скоро узнает, что мы чего-то стоим. Нет больше времени колебаться, нет! Нам еще с самого начала следовало прислушаться к мнению индейца, и не ждать, пока они появятся здесь сами! Это были разведчики, понимаешь? А следом придут и все остальные!

К вечеру мы собрались в поход. Салли, выслушав нас, всё перевела Бену, а тот, хмуро глядя перед собой, объявил, что дав слово один раз, он его не меняет. Он будет следовать моим приказаниям и, если мы решим драться с пришлыми, не останется в стороне! Мы вооружили их, чем смогли, запаслись провизией на неделю, а всё, что можно было спрятать – зарыли в землю или укрыли в пещерке. Нельзя было только спрятать сам дом, но мы уже ничего не могли с этим поделать. Но выступить мы не успели – совсем рядом послышались голоса людей, и мы в тревоге выскочили наружу. Я клял себя последними словами – мы совсем позабыли про осторожность и не озаботились тем, чтобы выставить часовых! К дому подходили Стопарь, Бугай и тяжело ступавшая, грузная жена кузнеца – Туча. Глядя на нас, изготовившихся к бою, они опешили и, потеряв дар речи, не могли произнести ни слова. Затянувшееся молчание прервала жена Стопаря. Она ойкнула и кинулась грудью, наседая, на поднятые перед ними копья.

– Дар! Салли! Вы что, с ума тут посходили все? Да что такое, в самом деле? А ты что, язык проглотил что ли? Скажи, зачем пришли-то, видишь, как смотрят?

Стопарь, опомнившись, произнёс:

– Ну, дела… Ты, вот что, это… опусти копьё. Ненароком, зацепишь кого. Разве вас в посёлке так встречают?

Я опустил оружие и махнул остальным, чтобы сделали тоже самое.

– Не обижайся, Стопарь, но мы все сейчас не в себе… У нас тут гости побывали, в синих куртках.

Стопарь недобро прищурился:

– Так… И сюда добрались, значит. Чего сотворили?

– Ничего. Только желание изъявили. Ната одного проучила… слегка. Остальные решили уйти сами. Только мы думаем, они вернутся опять и на этот раз их будет больше. А что вас привело в наши края?

Стопарь замялся:

– Да вот какое дело… Надумали мы, вишь, сменить место. Вот, хотели у тебя спросить, не примешь ли в свою компанию… Бугаю тут больно понравилось, когда он вам помогал после охоты все перетаскивать! А теперь даже не знаю, что и сказать…

Мы переглянулись с Натой – если переселение будет идти такими темпами, то скоро в посёлке никого не останется!

– Ты ведь много старше меня, Стопарь. А я здесь за главного… Захочешь ли ты это снести?

Он огладил бородку и степенно произнёс:

– А я, милок, не первый год на свете живу, кое-что понимаю… Я к вам с Совой давно приглядываюсь, и выводы свои имею. Сова, конечно, прав, коль для всех равноправия ищет… Да только жизнь, она так устроена, что хочешь, не хочешь – а приходится к какому-то берегу прибиваться, либо на месте тонуть. А мы не для того такие беды выдержали… То, что ты помоложе будешь, оно только к лучшему – глаз зорче да руки крепче. А мы, – он обвёл своё семейство рукой Помощники тебе будем. Вместе всё полегче… А что до банды – мне эти синеблузые.. он скрипнул зубами Пока свое есть здоровье – чужое могу и подорвать, коль вновь пожалуют!

Они с Бугаем расправили плечи и я залюбовался крепкими богатырским фигурами отца и сына. Жена Стопаря облегчённо сказала:

– Ну, слава тебе, господи! Чуть не поубивали друг друга-то. Что стряслось?

Мы никуда не пошли. Приход громадного умельца на все руки хоть и не изменил соотношение сил в нашу пользу, но теперь нас и без Совы насчитывалось четверо мужчин, а вместе с женщинами – нас было восемь. И, если учесть, как ловко обращались с оружием Ната и Элина, то, боеспособных, стало шестеро. Если понатаскать и Салли, то семеро, это уже достаточно крупное число, способное дать отпор налетчикам… На общем совете Стопарь посоветовал позвать Сову с женщинами к нам, на время, пока мы не будет точно знать, чего хочет Сыч. И, если придётся, последовать желанию индейца…

Он

рассказал нам о том, что сейчас происходит в долине. Сыч и его свора не стали переселяться в посёлок, они предпочитали держаться на отдалении. Их лагерь, как мне и рассказывала Ульдэ, находился где-то в предгорье, на юго-востоке, за Скалистым озером. Туда они уносили еду, которую добывали сами или отобранную у жителей поселков. Сыч держал всех в кулаке – сами бандиты упоминали его имя с некоторым испугом. Стопарь выяснил – то, что творилось в самом начале, не было санкционировано главарём, и кому-то крепко влетело за самоуправство. Сыч не хотел сразу обострять отношения с жителями долины. Он обложил все становища своеобразным налогом: мясо, шкуры, коренья… и девушки. В ответ гарантировалась безопасность, от самих бандитов. Но возвращать уже уведённых девушек, никто не собирался. Аптекарь – он так и привлекался бандитами для выполнения мелких поручений – побывал у них в скалах и видел тех, кого увели в первые дни. Из трёх девушек осталось две, одна, не выдержав постоянных издевательств и грубого насилия, покончила с собой – спрыгнула с высоты на камни. После этого, Сыч запретил, слишком грубо относиться к двум оставшимся, и тем, кто был вынужден приходить в предгорье по его требованию. Но никто не мог спасти их, оттого, что требовалось здоровым и большей частью, молодым мужикам, и ночью эти несчастные буквально рвались на части. Озверевшие от воздержания, зэки не давали им ни минуты покоя. Этот налог был самым страшным… В долине согласились на условия Сыча. После нескольких ночей, женщины возвращались назад опустошенные физически и морально. Но – живые… Те, кто осмеливался перечить – убивались беспощадно и жестоко. Во всех крупных селеньях постоянно были представители клана. Они так и прозвали себя – Клан. Сычу не понравилось, что в долине все людские селения называются поселками, или стойбищами. Он сразу решил выделиться среди прочих и не ошибся. Клан и его деяния не сходили с уст мирных людей… Откуда они появились – никто не знал. Бандиты только отмалчивались, да и не очень-то охотно, вступали в разговоры с жителями долины, предпочитая общаться между собой. Слух о том, что они пришли из-за гор, не подтвердился, но и правды не знал никто. Но не было похоже, что отряды Сыча провели больше девяти месяцев в борьбе за свое существование с природой. У всех них были бледные, землистые лица людей, словно долгое время проведших под землей… Разведчики Сыча проникли во все отдаленные области, где жили люди и наложили свою лапу на каждое поселение, где проживало более двадцати человек. Встать против бесчинств и грабежа, не осмелился никто… Тот случай, когда его свора получила отпор – когда я побывал поселке – главарь хорошо запомнил, и теперь его бандиты всегда ходили только толпой. Кроме этого, он уяснил для себя, что в долине есть люди, которых ему следует опасаться. Обо мне, Белой Сове, исчезнувшем Черепе и не менее неуловимой Ульдэ – знали. Почему Сыч до сих пор не послал своих людей расправиться с нами, не понимали. Скорее всего, это было связано с тем, что он еще не был уверен в том, что подчинил своему влиянию всю долину, и лишь когда убедился в этом, выслал предварительно разведчиков к Синей реке. Стопарь изложил всё на одном дыхании. Я спросил:

– А вы? Как вы сами это пережили?

– После того, как они забрали Анну.. он оглянулся на свою жену Туча совсем сдала… Мои старшие погибли, не успев снох привести в дом. У нас никогда не было дочери, а она ещё надеялась, что та станет ей невесткой. Мой Бугай-то, не женат ещё. Хоть девок в долине пруд пруди. Да не по её вышло…

Он вздохнул:

– Жаль девку. Совсем молодая, а попала в такое дело…

– И никакой надежды?

– Какая надежда? Ее договор не касается. Это других отпускают, когда срок приходит. И то с оговорками да издевательствами. А не пойдут – селение, из которого их взяли, сожгут и всех вырежут. Я главаря видел – этот не станет зря слов на ветер бросать. Они одного парня, когда тот кинулся свою жену отбивать, по его приказу живьем в землю закопали… Кто его знает – сама та со скалы спрыгнула, или помогли ей? Аптекарь рассказывал – странные там порядки. Мало того, что уголовники – но, вроде как, и наказание у них для своих особое… будто бы сами себя съедают.. Он вздохнул и продолжил Может, и треплется. Специально, чтоб народ здесь запугать. Всё одно – звери они… Я бы этого Сыча собственными руками придавил!

Он стиснул кулаки. Я посмотрел на его руки – этот здоровенный мужик мог ими придушить и волка, а не то что человека…

– Вас не тронули?

– Попробовали… Сынок одному челюсть свернул, да и в прерии подался. Ну и мы – следом! Если они нас ищут – пусть порыскают по разнотравью! Авось, их крысы-трупоеды найдут первыми!

– А в поселке… Там знают, куда вы пошли?

– С этим всё замётано – ни одна душа не в курсе. Они думают, что вы здесь одни, не считая их.. он кивнул на Бена и Салли А других мы и сами звать не стали…