На развалинах мира

Вольный Владимир Александрович

Бугай, крякнув с натуги, взвалил на плечи свой груз – два мешка сразу. Я привязал на спину – второй, последний – распределили между собой девушки. Оглядываясь и охраняя друг друга, мы быстро пошли прочь, когда солнце уже стояло над нашими головами. Мы прошли мимо нашей ямы, где провели часть ночи – от тел, ещё утром лежавших на земле, почти ничего не осталось. Одно было почти целиком погружено в песок, обглодано до костей, и снаружи торчала только неестественно вывернутая кисть, словно указывая путникам дорогу.

– На тот свет! – как мрачно пошутил Бугай. Другое тело порвали в клочья, растащив по многочисленным норкам. На месте, где оно лежало, было лишь большое пятно, быстро высыхающее под палящими лучами… От сколопендры тоже остались лишь выеденные клешни, да хитиновая оболочка.

– Сожрали, гады? – удивленно заметил Бугай.

– Ага. А кто-то утверждал, что такое

мясо есть некому. Вон, как они ее уделали!

Он отмахнулся.

– Это же не люди… Может, им только ядовитое мясо и требуется. Плохое место, Дар. Пошли отсюда, поскорее!

– А вот и последние гости, – Ната посмотрела наверх. Мы вскинули головы. Над нами парили два черных ворона.

– Старые знакомые…

– Да. Давно не встречались. Они редки в прериях.

Ната кивнула.

– А зачем им прерии? Они умные – знают, где поживу искать. Что эти твари не доели, они утром подберут. Видать, постоянно тут обретают… Пойдём, – Ната тронула меня за рукав Пусть их…

Мы тронулись в путь. Мешки с провизией, несмотря на горестные вздохи Бугая, пришлось бросить. Я с сожалением смотрел на куски мяса – кто-то приложил немало усилий, для того, чтобы его добыть. Но пришли синие, отобрали и унесли с собой. А теперь это съедят даже не люди. Хотя, пусть лучше это достанется зверью, чем нелюдям на двух ногах… Но соль была важнее!

Мимо нас, вдалеке, проскакали лошади-пхаи. Элина с завистью посмотрела им вслед и призналась в своей мечте:

– Обязательно прокачусь на таком!

Мы все рассмеялись – свирепость и злобность этих перерожденных животных, была известна всем. Даже их далекие родичи, дикие мустанги настоящих прерий, вряд ли были столь своенравны и упрямы. А охота на пхаев требовала столько упорства и осторожности, что на нее мы решались только в самых крайних случаях. И говорить о том, что попытаться, кого ни будь, из них, приучить к седлу, и вовсе не приходилось…

– Хорошо, – я улыбнулся девушке А пока, давай ногами… Нам еще долго-долго идти до нашего дома…

*******

Прошло еще три недели. Мы благополучно вернулись в форт с грузом бесценной соли. Туча, безоговорочно признанная всеми, как хранительница всех наших припасов и ответственная за приготовление пищи, радостно прибрала ее в укромный угол. Прежние запасы уже были на исходе. С приходом семьи кузнеца сразу добавилось забот – того, чего хватало на нашу семью и семью Бена, уже было маловато, чтобы обеспечить всех. Как охотники, к сожалению, ни Стопарь, ни Бугай не годились. Их ловкие и мощные торсы больше подходили для рытья землянок, переноса тяжестей, но ни как не для того, чтобы часами скрадывать зверя, или змеей проползать между зарослей! Поэтому, с общего согласия, я, полностью отстранившись от благоустройства наших жилищ, занялся одной лишь охотой. Мне помогали в этом Элина и Ната. Но Ната, поначалу сопровождавшая меня в каждой вылазке в прерии, постепенно отошла от этого. Туча, признав Нату хозяйкой форта, где лаской, а где лестью склонила её к тому, чтобы она больше сидела с ней – пожилой женщине было скучно оставаться одной и готовить на такую ораву. Но возможно в этом был и свой расчет… Иногда, правда, ей помогала Салли, но с той она не могла особо побеседовать по душам – иностранка не понимала многого, что пыталась сказать ей Туча. Скоро к нам присоединились Сова и Ульдэ. Индеец оставил своих женщин в низине, где он прятался от ищеек Сыча, а сам пришел узнать, что у нас нового. Увидев Стопаря и его сына, он довольно усмехнулся, теперь мы представляли внушительный отряд, способный дать бой вконец зарвавшимся подонкам… Скрепя сердце, я согласился – мы могли справиться с какой-то частью бандитов. Но не со всеми, их по-прежнему, было намного больше нас! А надежды на то, что доведенные до отчаяния издевательствами люди поднимутся, становилось все меньше. Сыч, где угрозами, а где и прямыми убийствами, настолько запугал население поселков, что помышлять о том, чтобы скинуть их ярмо со своей шеи, уже никто и не пытался. Похоже, что наш форт оставался последним свободным местом в долине, куда еще не дотянулись длинные руки бандитов…

С появлением Ульдэ, обе мои девушки стали учиться у неё хитростям жизни на природе. Если Сова мог рассчитывать на свою силу и, потому все его подсказки больше годились для меня, то Ульдэ, немногословная и незаметная, больше полагалась на свою ловкость и терпение, более присущее женщинам. Она старалась всё сделать своими руками: придумала силки для крола, ямы-ловушки на тропе джейров – и мы стали меньше бегать по разнотравью,

в поисках добычи. Но к охоте на более крупную дичь я девушек все же не привлекал – схватка с овцебыками была уделом мужчин. Волки и крысы нас не беспокоили – они остались далеко на севере. А до отрогов гор было тоже достаточно далеко, и медведи, подобные тому, который сорвался в пропасть и едва не погубил нас, вряд ли стал бы искать себе пропитание в наших равнинах. Мы могли не опасаться четвероногих хищников – готовились к встрече с двуногими… Бен, никуда не годный, как следопыт, был заядлым рыболовом и приохотил к этому девушек. Он интуитивно чувствовал, когда нужно дёрнуть удочку из воды, чтобы на ней забился жирный сазан или щука, впрочем, в породе этих рыб мы теперь путались и предпочитали их называть по цвету. Выловленные рыбы были пестрыми, словно побывали в мастерской подводного художника. Элина, любившая все нарядное, даже использовала их чешую для поделки украшений. Ульдэ, довольно снисходительно на это смотревшая, указала ей молча на клыки, висевшие на ее шее – эти знаки она считала наиболее подходящими, не желая признавать ничего иного. Но, прислушиваясь к мнению одинокой охотницы в иных случаях, в этом Элина считала себя куда более сведущей…

Мы поставили для нее ещё один дом. Я принял девушку в форт, предварительно предупредив об этом всех остальных его обитателей – это не вызвало возражений. С приходом охотницы, мы получали еще одну пару искусных рук и не менее зорких глаз. Ульдэ не хотела селиться ни с кем, что тоже не было, чем-то, из ряда вон выходящим. В конце концов она имела на это право, а для нас, уже имеющих большой опыт в возведении построек, сооружение очередного дома не составило особого труда. Ульдэ, несколько нелюдимая и необщительная, предпочитала иметь дело в основном со мной, или с Натой, умеющей, в свою очередь, ладить абсолютно со всеми. Смуглолицая северянка учила Элину искусству прятаться в траве, быстро перемещаться, стрелять, не оглядываясь, на звук. Всего две недели, и наша красавица, имея прекрасный опыт в стрельбе из лука, добавила к нему и многое из того, чему наставляла её Ульдэ.

Для того чтобы в форте не переводились дрова, приходилось совершать постоянные вылазки в лес. От него до скалы, под которой мы расположились, было около часа, если идти быстрым шагом. Из леса скала не просматривалась – мешали, тянувшиеся густой грядой, заросли, заполонившие, прежде, почти голое пространство.

Оставив в лагере всех – в этот день мы не ходили в степи на охоту – я решил посвятить день заготовке брёвен. Мы пошли со Стопарём – он один оставался без занятий и с радостью ухватился за предложенную мною возможность размяться. В последний момент решила пойти вместе с нами и Элина, вроде как для охраны, а на самом деле… Она всё больше привязывалась ко мне, и Ната, относившаяся к ней как старшая сестра, с улыбкой слегка её подначивала. Линка ластилась, как кошка. Разумеется, я не мог не отвечать ей тем же – чувственность этой девушки была просто потрясающей! Даже Ната, хотя и она не упускала случая разделить со мной наше ложе, не могла не отметить эту способность рыжеволосой красавицы. Ната, всё же, предпочитала уступать Элине, и та, полностью расцветшая с летним теплом, одним лишь случайным прикосновением своего бедра заставляла меня забыть обо всём на свете…

– Я захвачу одеяло…

Она шепнула мне на ухо и стремглав унеслась, не дав мне ничего возразить. Ната прижалась к моей груди:

– Я положила вам с собой поесть… Не задерживайся там, милый мой! – она поцеловала меня, шепнув на прощание: – Я скоро ревновать стану…

– Тогда идем с нами!

– Нет… Это уже будет не заготовка дров, а оргия! Идите! Я тебе ночью отомщу…

Мы захватили с собой оружие – после стычки с людьми Сыча в роще, я старался не выходить даже на близкие расстояния, не будучи вооружен, хоть чем ни будь. Стопарь взял большой топор – одним видом он мог нагнать страху на самого большого Бурокрыса, появись он вдруг в нашем лесу.

– Если что – не забудь, про сигнал.

Сова серьёзно указал на раковину висевшую на моей груди – ее протяжный гул было слышно далеко, и каждый из нас знал, что это может означать. Кроме этого, на вершине скалы был сложен костер, дым от него был бы виден издалека! Увидеть его – это значит знать, что в форт пришли чужие…

… Стопарь принялся за работу. Он вгрызался в стволы, перерубая тяжелым и широким лезвием, толстые сучья, а я оттаскивал и складывал их в отдельные кучи – в ход шло все. Элина, старясь не путаться под ногами, собирала всякую мелочь, и скоро набрала целую гору срубленных нами веток, покрытых густой листвой. Улучив момент, когда Стопарь скрылся в зарослях, я поманил её к себе.