На развалинах мира
Шрифт:
Они спешно пересекли оставшееся расстояние между зарослями травы и нашим домом. Здесь не было богатой растительности, глинистая поверхность была усеяна мелкими камнями и только кое-где пробивался колючий кустарник.
– Дар! Где вы есть? Мы прийти сюда!
Кричала Салли, а Бен лишь тревожно озирался. Я заметил, что он сжимает в руках древко с насаженой на него костью, в виде наконечника. В нее были вставлены несколько блестящих осколков, видимо, острых камней. Да, умением изготавливать более грозное оружие в посёлке владели не все… Я сказал Элине, чтобы она оставалась в укрытии, а сам
– Что вы хотите?
Салли, оправившись от испуга, быстро затараторила:
– Дар! Мы есть здравствуй! Мы искать твой хауз, спрашивать люди, бежать через лес и трава! Мы есть торопиться – сильно!
– Зачем?
Бен что-то произнес. Салли, отмахнувшись, попросила воды. Я указал ей на ведро. Лук я держал в руке, опустив его вниз. Они не внушали мне опасений, но одни ли они пришли из леса?
– Мы есть с мальчик. Он быть больной…- Салли, слегка успокоившись, стала говорить более внятно В поселке говорить – твой иметь лекарство. Твой поможет мальчик?
– Вы оставили его одного, в поселке?
– Нет, мы вести его с собой, но на той опушке, среди лес, оставить. Он устал, а нести его тяжело. Через траву ходить трудно, а мы не знаем другой дорога. Теперь вижу – можно было пройти по краю.
– Оставили? Там?
Я повернулся и громко произнёс:
– Лина!
– Да! – Оба гостя изумлено задрали свои головы – голос девушки донесся до них с вершины скалы.
– Посмотри в сторону леса, что там видно?
– Ничего нет… Нет, вижу.. Кто-то сидит на поваленном дереве… Это ребёнок!
– Больше ничего не видно?
– Вроде, нет…
Я обернулся к Салли и Бену, которые не могли понять, с кем я разговариваю.
– Хищников здесь нет, но оставлять ребёнка одного, очень неосторожно… Пошли.
Я не стал вызывать Нату – пусть ожидает до последнего, пока я не буду на все сто процентов убеждён в том, что они пришли только с этой целью, а не как разведчики враждебных нам сил. Но я уже был уверен в том, что это не так – иностранцы не походили на пособников бандитов, ни в коей мере…
Мальчик был действительно болен. На его ноге вздулся большой нарыв, покрасневший по краям. Я подивился – такие раны мог бы врачевать и Док. Внешне ребенок выглядел не плохо и встретил наше появление радостным мычанием – говорить он так и не начал. Но у него уже начала подниматься температура. Я осмотрел ногу и решил вести его к нам – нарыв нужно было вскрыть.
– А к Доку, почему не обратились?
– Это есть кто?
– Ну, к доктору…
– А… Доктор сказать, что нужно мазь и повязка, у него нет. Он назвал имя… имя мазь…
Салли с трудом произнесла выученное наизусть название. Девушки, уже появившиеся перед нашими гостями, приготовили горячую воду и выделили чистый бинт.
– Будет немножко больно, но ты же смелый мальчик, да? Потерпишь, зато потом ножка перестанет болеть…- Ната уговаривала ребёнка, испуганно сжавшегося, при виде того, как я тщательно промываю нож в кипятке. Отточен он был у меня более чем хорошо, разве только что бриться я им пока
– Это есть ваш национальный продукт? Как вкусно! Мы есть, совсем обрадован! Как это сохранить? Такой жизнь – трудно…
– Угощайтесь, – Ната подложила еще Просто, случайно нашли баночку…
– Мы давно не есть такой пища… Только коренья и иногда, мясо. Кого есть, совсем не понимай…
– Да ты не волнуйся, – я протянул Салли лепёшку.
Она, чуть не застонав от восторга, вцепилась в неё зубами. Мальчик, почувствовав небольшое облегчение, тоже стал уплетать предложенное угощение, а Бен, пытаясь сохранить достоинство, старался есть аккуратно, хотя по его глазам мы видели, что спокойствие даётся ему с трудом…
– Я благодарить вас! И Бенедикт тоже!
– Бенедикт?
– Да! – Салли вытерла рот и, привстав в полупоклоне, представилась:
– Мое имя – Саломея Вандерхольт! Четыре языка, немножко, плюс ваш. Высшее образование, водительский права, курсы медсестёр, курсы выживания, диплом бакалавра искусств, пять лет стаж работы переводчиком при нашем торговом представительстве, в Африка. Мне есть тридцать два лет. А его зовут Бенедикт Эудженио Сулавайо Н, Гобо Мери. Он инженер, но быть и искусство… Учитель народный танец свой страна и у вас находиться по приглашению, выступать с творческим… творческим.. она запнулась, подбирая слово. Элина быстро подсказала:
– Коллективом!
– О, да! Коллектив! Я быть у него переводчиком, и, во время памятный нам всем дня, мы одни остаться в живых… все кататься в загородный поездка. Они сгореть, не успев выскочить из машина. Мы долго скитаться по горящей земля. Много голодать, много убегать от страшный звери и люди…
– Как к вам попал мальчик?
Ната уложила сытого ребенка на шкуры, и тот, утомлённый долгим переходом и сытным обедом, прикрыв глазёнки, начал засыпать, не выпуская из своей ладошки её палец. На лице моей жены было что-то очень мягкое, нежное и печальное, одновременно. Она вздохнула:
– У них, в семье, ты помнишь? Я говорила… тоже был мальчик, совсем ещё маленький. Четыре годика всего. Как жаль…
– Мы нашли его мать, – Салли отвечала на её вопрос, уловив мой взгляд в сторону Наты она умирать от голода. Она сказать, что их было несколько, но все погибли. Она – последний и её сын. Он тоже был совсем плохой… Бенедикт дал ему все, что у нас было – мы нашли хлеб, грязный и сгоревший. Мать мальчик умереть вечером, и мы её оставить, у нас не было сил хоронить… А мальчик оставаться с нами. Он с тех пор не говорить.