На развалинах мира

Вольный Владимир Александрович

– Да пойми же ты! Людям порядка хочется! Хоть какого ни будь! Что, мало они вынесли за все время? А та анархия, тот беспредел, который везде творится, лучше что ли? Да в посёлке уже все знают – здесь, у нас, в форте, твоё слово – закон. И кто к нам придёт – тоже будет считать его законом. Даже ты сам, хоть этого потом, может и не захочешь – а будешь подчиняться этому слову! Потому что слово вождя – вождь нарушить уже не вправе. А ты – вождь!

Я тоже остановился и многозначительно покрутил пальцем у виска. Стопарь расхохотался так, что на его звучные

раскаты оглянулись все остальные.

– А… Что с тобой говорить, – он махнул на меня рукой Поживём еще – сам поймёшь. Только помни мои слова – без вожака, в стае, грызня начинается. А у нас – только тебе им и быть. Да не вожаком – вождем!

Он легко набрал скорость и ушёл вперёд. Ната, державшаяся поодаль во время нашего разговора, приблизилась и пошла рядом.

– Устала?

– Ничего, я донесу. О чём вы спорили?

Я пожал плечами:

– Да ни о чём… Стопарь от меня программу партии и правительства требовал, плюс конституцию и кодекс…

Ната прыснула в кулачок:

– А я то думала, что вы о чем-то серьезном говорили!

– Он о серьезном. Он хочет… Я сам себя оборвал, не зная что говорить… А что, в действительности, хотел от меня Стопарь? До сих пор мы не создавали особых проблем друг другу, но, если в форт, и в самом деле станут приходить еще люди – чем это закончится?

– Не слишком ли я много на себя беру, Ната?

Она выслушала меня и с некоторой задумчивостью, ответила:

– Он прав… А ты, на самом деле, ничего не замечал? Странно, а ведь все старались выполнять все в точности.

– Разве я не ошибаюсь?

– Пока – нет. Потому и выполняли, без споров. Но когда нас станет больше – будут и споры. И тогда слова Стопаря уже не будут звучать с иронией.

– Ты тоже хочешь называть меня вождем? Бред полный… Ната, ты хоть помнишь, какой век и год у нас?

– А ты уже вождь, милый… И год тут не причем, – она коснулась моей щеки губами.

На ужин мы собрались все немного растерянные, то, что случилось, в какой-то мере, застало всех врасплох. Хоть мы и ждали их появления, а все равно оказались к нему не готовы… Слова Сыча, брошенные им напоследок, запомнили все. Первым не выдержал Бен. Он принялся нервно жестикулировать, бросая отрывистые фразы, которые мы с трудом понимали.

– Быть кровь! Быть огонь! Дар – драться! Бен – рядом! Все – рядом! Надо драться!

Стопарь осадил разволновавшегося чернокожего инженера:

– Не мельтеши… Тут с наскоку нельзя – все обмозговать нужно. Ты как считаешь, – он обратился ко мне Придут ещё раз?

– Придут.

– И что? Уходить в степи? В прерии?

Я обвёл глазами, с таким трудом построенные дома, заготовленные поленницы дров, сохнувшие на жердях, шкуры…

– Нет. Это – наш дом. И никуда мы уходить больше не станем.

– Но тогда – война! Самим надо, как Сова предлагал уже… Но и одним нам не справиться, их в пять, если не в десять раз, больше. И все здоровые мужики, привыкшие убивать. А нас – четверо. Плюс Сова, он один стоит двоих. Я о девушках не говорю, – Стопарь иронично поклонился

Нате Нужно найти тех, кто думает так же, как мы. И готов к войне.

Все замолчали, поглядывая друг на друга с невысказанным и всем понятным вопросом – в открытую выступить против банды, ни в поселке, ни в стойбищах, кроме нас никто не решался. Это говорило о том, что мы вряд ли найдём союзников среди этих людей. Может быть, к нам и примкнули бы Череп, да Черноног, с женой своего погибшего брата. Но этого было слишком мало, для того, чтобы противостоять бандитам. Молчание прервала Туча. Она хмуро разливала по чашкам мясной бульон, подавая его каждому по кругу:

– Что умолкли? А ещё – мужики… Стопарь – мы для чего из посёлка ушли? Чтобы жить спокойно. И ты, Салли, скажи, зачем?

– Нам быть плохо с люди Сыч…

– То-то. Понятно. Ну, так и не сидите с постными физиономиями, словно в рот воды набрали! Драться? Ну, так давайте драться! Форт укрепим, частокол поставим, как Дар предлагает. Вода у нас есть, запасов на некоторое время хватит. Если придут – что они, совсем дураки, под стрелы да копья лезть? Посидят перед забором, да и упрутся восвояси.

– Нет, – Я жестом велел ей замолчать Они придут. А раз придут – не для того, чтобы гибнуть под стрелами. Что такое для них форт? Несколько горящих факелов – и наш частокол превратиться в погребальный костер для нас всех! Сыч не так прост, как вам кажется. Они разведают вначале всё, что поблизости. Заставят остальных согласиться со своими правилами, а уж потом – возьмутся за нас. Не нужно много ума, чтобы пригнать сюда половину мужчин долины и заставить их лезть на стены, которые мы воздвигнем. Под угрозой смерти, не собственной, а тех, кто останется в заложниках… Понимаете меня? А если нас просто окружат – без того, чтобы сразу лезть на рожон? Сколько у нас хватит припасов, чтобы сидеть так? Да, мы можем перебраться на соседнюю скалу – и что, будем так жить всю жизнь?

Вечером вернулся Сова. Индеец был весь взмокший и сильно уставший. Он благодарно принял предложенный ему Тучей ужин – несколько кусочков обжаренного мяса и съедобную зелень. Успевая откусывать и пережевывать пищу, он поведал нам всё, что разузнал:

– … Они ругались всю дорогу. Сыч набрасывался на того, с губой, Бзык уговаривал остальных вернуться и напасть. Бандиты отмалчивались, а Сыч, хоть и орал, но приказа не отдал, похоже, твоя скво его здорово напугала!

– Вполне возможно, – хладнокровно заметил я Продолжай.

– Труп своего, они бросили, едва вышли из леса, примерно, через сто шагов. Сова не заметил особого сожаления на их лицах. Даже брат… и тот прошел мимо. В посёлке – как я услышал – основная группа. Там опять идёт грабёж…

При этих словах Бен заскрежетал зубами, а Салли помрачнела:

– Скоро в посёлок не остаться ни одной девушка!

Салли зло помешала костёр палкой, отчего в небо взвился сноп искр. Я кивнул примолкнувшему Сове, и он продолжил:

– Скво должны молчать, когда говорят охотники… Они договорились вернуться.