На развалинах мира
Шрифт:
– Ты, что ли, возле скалы обосновался? Я не ответил, быстро перебирая в уме все возможные пути решения возникшей проблемы. Бежать мы не могли – бандиты настигли бы нас в два счёта. Кроме того, я заметил у некоторых арбалеты… Внезапно я почувствовал, как холод сковал мое сердце – Элина! Ничего не подозревающая девушка должна была сейчас подняться из оврага, где протекал ручей, и угодить прямо в лапы этих зверей!
– А тебе какое дело? – я бросил это в глаза Сычу, произнося, как можно громче и отчётливее. Тот недовольно поморщился:
– Не ори. Я не глухой.
– Да, это я живу возле скал!
Он недоумённо посмотрел на меня и, вдруг догадавшись,
– Элина! Беги!
Они набросились на нас скопом. Но сокрушить могучего кузнеца оказалось не так легко, как они рассчитывали. Они отлетали от него как шавки от медведя – Стопарь крушил их, не разбирая Да я и сам отбивался отчаянно, желая, как можно дольше сдерживать их натиск, чтобы дать возможность девушке услышать шум схватки! И те приёмы, которые мне когда-то показала Ната, пригодились как нельзя кстати. Не меньше троих зэков корчилось на траве от жестоких ударов и бросков – только мой вклад! Но силы были слишком неравны… Сыч отмахнул в сторону, выхваченную кем-то в сердцах, финку – та полетела в траву и вонзилась в землю!
– Потом. Пусть отведут нас к своим. Что зазря ноги топтать? Не за тем шли…
Избитые и залитые кровью, мы поднялись на ноги, поддерживая друг друга. Глаз у Стопаря заплыл, нос был разбит, из губы сочилась кровь. Мне досталось немного меньше – увлечённые тем, чтобы справиться со здоровяком, они не посчитали меня достойным противником. И никто не заметил, как я в пылу драки переместил утерянный нож за пазуху, под рубашку.
– Так… Крутые, значит. Тогда сделаем иначе. Старика – прикончить. Этого оставить, он приведёт… А что бы знал, что его ждет в случае отказа – кузнецу кишки на сук намотаем и ему под рожу подсунем.
– Тогда тебе смерть, Сыч, – очень спокойно и убедительно сказал я Вся долина встанет, чтобы уничтожить тебя и твоих отморозков. Ты и твои люди – пришельцы. Вы не знаете наших степей. А охотники, привыкшие в одиночку ходить на волка, способны перебить твоих ублюдков, как шакалов. И двух недель не пройдёт после нашей смерти, как твои кости станут обгладывать крысы, где ни будь, на ближайшей помойке! Я блефовал. Вряд ли, кто ни будь в долине мог и стал оказывать серьёзное сопротивление банде. Один лишь Сова, но даже его сил не хватило бы на то, чтобы покончить с бандитами, а мы считали, что их не меньше шестидесяти… Если они возьмут форт – в прерии останется только Череп, да где-то бродящий, неуловимый Чер, но на организованное сопротивление рассчитывать не приходилось. Сыч этого не мог знать, иначе бы его люди уже начали творить в посёлке, да и по всей долине полный беспредел. Он правильно сообразил – тот, кто встал на пути его людей, по видимому, имел для этого веские основания. А такими в их среде могли считаться лишь крупные силы… Главарь не мог не понимать, что эта угроза – не пустой звук. Но он уже более полутора месяцев находился в долине, а за это время его разведчики могли досконально узнать все и обо всех. Все зависело от того, насколько он доверял этим сведениям… Сыч поджал губы:
– Постой…
Двое, дебильного вида, крепыша, с мордами даунов, уже изготовившиеся к тому, чтобы вонзить кривые ножи в Стопаря, опустили клинки.
– Погодите. Ты, паря, меня на понт не бери, я четверть мотал, когда ты еще под стол ссать бегал. Но смелых – уважаю. Зачем мне тебя убивать? Живи… покуда. Так ведь не я – ты сам разборки начал. Мне тебя мои люди точно срисовали – и прикид, и профиль. Я тебя узнал… Ты – Дар?
Я промолчал. Сыч,
– Имечко какое, не запомнишь сразу… То ли дело, мои – Птаха, Чебан, Рубец, Губогрев.
Названные Сычём, парни довольно осклабились. Я, пропуская мимо ушей то, что говорил главарь, прислушивался к звукам, доносившимся из леса… Нет, слишком тихо. Элина, либо успела скрыться, либо… Значит, она услышала мой голос и сумела сделать правильный вывод!
– Ты где, в облаках витаешь?
– Я слышу, Сыч. Так тебя величать?
Он смотрел куда-то, в сторону… Из зарослей выскочили те двое, которых он, ранее, отправил прочёсывать местность…
– Ну?
– Никого, пахан! Только шмотки валяются, и всё!
Сыч обернулся в мою сторону:
– Вы что же, деревья голыми руками валили, что ли? Где топоры?
Я пожал плечами:
– В траве, наверное. Пусть твои сыщики получше по ищут – найдут, пожалуй!
– Ладно, оставьте.. он с показным миролюбием махнул своим, начавшим обшаривать все вокруг в поисках нашего оружия Мне твои топорики ни к чему… Я за другим делом пришёл – поговорить.
– То, что ты мужик смелый – это хорошо, – продолжил он, усевшись на поваленный ствол. Один из шестёрок быстро подскочил и подал ему уже дымящуюся самокрутку. Тот взял её в рот, затянулся пару раз и, с отвращением, выбросил Ты что, тля, мне подсовываешь?
Он пнул незадачливого парня ногой, и тот повалился на землю, к радости и гоготу окружающих.
– Вот, зараза, – пожаловался мне Сыч Ну нету нигде табачка, хоть ты тресни… Ты, случаем, не знаешь, в долине он у кого ни будь есть? Курить хочу, уши вянут…
– Я не курю.
– Ну, да, как же… Вижу, вижу – здоровьице бережете, значит. Ну да ладно…
Он поманил продолжавшего лежать парня пальцем:
– Сгоняй к Зубу, пусть шмали даст чуток. Или нет, постой – сготовь своей дряни! Той, которую из грибов делал! Давай, живо!
Сыч снова обратился в нашу сторону.
– В общем, так, земеля… Юлить да вертеть мне с тобой недосуг – время-деньги! Глупая поговорка, какие сейчас деньги? Мог бы я тебя порешить прям сейчас, но хочу тебе последний шанс предоставить… У меня оболтусов много, да только охотники они, как сам понимаешь, никудышные. Но и не так, чтоб совсем безнадёга. Надо бы кому-то их поднатаскать. Давай, возьмись за дело, а я забуду, что ты с моими людьми по-хамски поступил. Неуважительно. А то ведь они обижаются. Неровён час, могут и перо в бок всадить. И девочек твоих – их у тебя две, как слышал? Девочек твоих по кругу – на общак. Так что, выбора у тебя особого и нет. Я, знаешь ли, – он недобро усмехнулся Убивать не люблю. Но и спуску давать никому не собираюсь. А ты башкой своей подумай, стоит ли против такой силы переть? Ну, так что?
– Подумать надо.
Стопарь тяжело посмотрел на меня, но промолчал – я незаметно толкнул его ногой. Сыч осклабился довольно:
– Подумай, паря. Подумай. А что бы тебе не так скучно думалось, мы твоего корешка к деревцу привяжем, и тебя заодно. А то вы парни шустрые, видел, как моих ребятишек разукрасили. Но, уговор такой: я чаи гоняю – ты думай! Как выпью – ответ! Хорошо думай…
Он махнул рукой. Толпа обступила нас и подвела к одному из ранее срубленных, Стопарём, стволов. Бандиты достали откуда-то верёвки – я удивленно отметил, что это были настоящие, а не сплетённые из трав-лиан, которыми пользовались мы. Верёвки были старые, местами обтрёпанные, со следами крови… Один из тех, кто вязал узлы, смачно харкнул возле нас и, увидев как я разглядываю цвет веревок, заметил: