На развалинах мира
Шрифт:
– О чём ты хотела со мной говорить?
– Говорить? Говорить будешь ты – Стара искала тебя не для того, чтобы понапрасну разевать свой беззубый рот!
– Может быть, пояснишь? Она указала посохом на кусты:
– Уйдём туда. Твои спутники не должны слышать!
Я растерянно пожал плечами. Ульдэ и Череп согласно отошли в сторонку, а Стара уже направилась в заросли, не обращая внимания иду ли я за ней, или нет. Мне ничего не оставалось, как последовать туда же.
– Ну и что дальше?
– Я нашла тебя.
– Так. А зачем?
Стара вытащила трубку, примерно такую же, как у Совы, и принялась её неторопливо раскуривать.
– Меня ждут возле твоего типи, старуха!
– Подождут, – она невозмутимо продолжала своё дело, пуская облачка дыма мне прямо в лицо Воину не пристало спешить к своим скво, даже очень юным и таким сладким.
Она рассмеялась весело и беззлобно.
– Меня ждут и в форте. Враг пришёл в долину. Он может разорить его!
– Нет…- она так же, не спеша, выбила трубку о землю и убрала её в свой мешок. Старуха достала из него другой, поменьше и развязала тесёмку, связывающую отверстие.
– … Бабка меня научила, когда я ещё голышом бегала, под телегой, на которой мы кочевали!
– ?
– Не смотри такими глазами, вождь новых людей долины она внезапно раскрыла свои совершенно чистые и ясные глаза. Мне стало не по себе от этих глаз – сияющих и вовсе не старых!
– Ты меня обманула…
– К Старе зрение возвращается иногда, когда она хочет сказать что-то важное тому, кто для этого предначертан свыше!
– Стара, не надо со мной так. Я не верю ни в бога, ни в чёрта, а после всего, что случилось – тем более. Оставь свою мистику, для кого ни будь, другого! Если ты хочешь со мной говорить, то выражайся яснее!
– Хорошо, – она спокойно согласилась Как скажешь.
Она высыпала из мешочка несколько камешков разного размера и различной окраски. Они упали на подстеленную заранее шкуру – старуха успела её разложить, пока я с ней препирался.
– Не верь.. она перебирала их пальцами Не нужно. Это не имеет значения. Тобой не правит судьба – ты сам её создаёшь. Своими поступками или мыслями. Себе то ты веришь?
– Ты всё равно говоришь загадками!
Тем не менее, я заинтересовался – что, всё-таки, хотела она от меня? Не могло только пустое желание заставить её пуститься в эту опасную дорогу, и, к тому же, без сопровождения Совы. Словно угадав мои мысли, она ответила:
– Стара всегда бродит одна – и до того, как вы все стали одевать шкуры… и после, с тех пор, как на этой земле все поменялось. Мне известно тут всё, хоть она и стала неузнаваемой. Стара знала о том, что будет задолго до того, как это случилось…
– Да?
Она уловила недоверие в моём голосе и сгребла камешки в ладонь:
– Не верь. Я не старалась готовить об этом никому – всё равно, никто не стал бы даже прислушиваться. Один только Сова да мой муж, знали, что их ждет… Но и они не доверяли больной цыганке!
– Цыганке?
– Я – цыганка, Дар. А ты думал, я всегда была старой скво? Косматый Медведь взял меня ещё девчонкой – выкрав из табора, где я родилась и кочевала. Наши мужчины гнались за ним две недели. Он убил двоих, и они отстали. А меня прокляли. А мне было всё равно, с кем кочевать – с индейцами или со своими.
– Как? Разве и тогда были индейцы?
– Ты не сошел с ума… Это у Косматого слегка съехала крыша, да наш Сова помешан, как и мой муж. Нет, конечно… Было несколько кочевников. Как говорили бы сейчас – бомжей. Только бродягам не равняться с ними – людьми вольными и свободолюбивыми. Главным у них был Седой Дуб.
Она стала серьезнее и продолжила:
– Потом нас стало больше, потом – еще больше. Люди приходили и уходили. Редко, кто рождался в племени, чаще, это были уже взрослые, решившиеся порвать с прошлым навсегда. У нас с Косматым не было детей – я тяжело болела и не могла рожать.
– Сколько тебе сейчас?
– Много.. она неопределённо махнула рукой Во время большой войны я была девчонкой…
– А когда он тебя выкрал?
– Тогда и выкрал, – невозмутимо ответила Стара Никто никого не искал – не до того было. Пару раз прочесали солдаты лес, думали, что тут шатаются диверсанты. Но куда им было тягаться с Дубом – тот всех спрятал так, что даже с собаками ничего не обнаружили!
Я слегка нахмурился – было понятно стремление людей как-то уйти от действительности в наше время. Но представить себе такое, шестьдесят лет тому назад? Когда вся страна участвовала в смертельной схватке не на жизнь, а на смерть и скрываться в зарослях от участия в этом…
– Ни Дуб, ни Косматый не были предателями, – опять угадала старуха мои мысли Они воевали… Косматый – с первых дней. Воевал, а потом был ранен и попал в плен. Убежал. Снова поймали. Снова убежал. Перешёл фронт, и здесь уже свои дали ему десять лет за то, что был на территории врага и остался жив. Он убежал и из тюрьмы – не успели отправить в лагерь. Но возвращаться больше не стал – ушёл в лес. Там встретился с Дубом. У него та же история. Только того расстреляли, а он чудом выжил… Вспомнили детство, какие-то книжки – я в этом ничего не понимала – и решили стать теми, кем и стали. Косматый увёл туда свою семью – сумел выкрасть их из под носа властей! Но к тому времени умерла его жена, осталась дочь и два сына. Они все были детьми, даже меньше, чем я. Мне пришлось стать им матерью… Кому была нужна какая-то цыганка, когда ежедневно пропадали без вести тысячи людей?
– А ты? Сколько было тебе?
– Тринадцать. У цыганок рано становятся женщинами, едва только появится первая кровь. Меня бы отдали в соседний табор – к отцу уже приходили свататься и внесли за меня выкуп. Дуб хорошо сделал, не отдав меня туда. Мне понравилась свободная жизнь в лесах.
– Где теперь его дети?
– Кто его знает? – она вздохнула Родными они мне не стали… Что могла сделать для них молодая и неопытная девчонка? Девочка умерла от простуды, прежде, чем я научилась обращаться с травами… а её братья сгинули сами – ушли и не вернулись. Косматый сильно постарел тогда…
Стара хмуро перекидывала камешки и ладони в ладонь и неожиданно бросила их на землю:
– Все, Дар. Хватит о прошлом, тебя должно интересовать будущее.
– Ты его знаешь?
– Да. Твой голос дал силу этим камням – мне было все равно, о чем с тобой говорить.
– Догадываюсь… Твои сородичи так охмуряли доверчивых граждан и выуживали у них деньги!
– Не все, – она лаконично оборвала мое негодование Только те, кому так разрешено. Есть цыгане, которые занимаются гаданием, есть – воровством. Я была из тех, кто просто кочует и, при случае, не брезгует заработать на легковерии людей. Только ты забыл – цыганского, во мне осталось, только что кровь, да имя…