На развалинах мира
Шрифт:
– Бросай оружие.
Он вкинул глаза на сурового Черепа и, выдергивающего из крысы копье, Стопаря, и медленно положил самострел перед собой.
– Я сдаюсь… сдаюсь!
– Подойди!
Резкий оклик хлестанул его по нервам, как кнутом. Он словно дернулся от удара и приблизился, даже не помышляя о сопротивлении. Я брезгливо сощурился – Циклоп хоть пытался защищаться! Этот же – сдался сразу и бесповоротно!
– Ты же их пахан, да? Пощади! Я все расскажу про наших, все сделаю, как велишь!
– Заткнись.
Череп уже вязал ему руки за спиной, а кузнец сосредоточенно обыскивал. Он вытащил
– Пошли. К поселку.
Стопарь повел пленного впереди себя, подталкивая его древком копья. Я обратился к Черепу:
– Я не смог просить об этом Сову… И, тем более, допустить, чтобы это видели наши женщины. Ты уже знаешь, каким я могу быть… Сможешь ли ты помочь мне и в этот раз?
– Я догадываюсь, что его, – он кивнул в сторону обречено вжавшего плечи Мухи Ждет нечто страшное. Ты можешь не сомневаться во мне. Если ты решил его смерть преподнести так, чтобы у них перед нами появилось еще больше страха – делай, как знаешь. Я не боюсь крови – ни своей, ни чужой…
– Хорошо… Это не средство для запугивания, это, скорее, месть… Тогда, найди по дороге подходящее деревце, сруби его и обстругай. Мне нужен кол…
Он посмотрел на меня и, все поняв, кивнул головой.
На подходе к поселку, Стопарь заткнул рот бандиту обыкновенным мхом, набил его до такой степени, что тот едва мог дышать!
– Не подавиться…
Череп показал мне палку – обтесанная, она была заострена с одной стороны и имела толщину примерно в человеческую руку.
– Вполне.. я снова начинал чувствовать в себе, желание убивать.. Вкопай ее, чтобы не упала, когда мы сделаем все, что требуется. Пусть возвышается метра на полтора – этого хватит.
Я вернулся к Стопарю. Тот уложил пленного на землю и наступил на него ногой.
– Ты можешь отказаться в этом участвовать…
Стопарь молча мотнул головой.
– Как знаешь… Это – неприятное зрелище. Череп! Смажь наконечник жиром, я вырезал его специально, из туши крысы.
Стопарь побледнел, но остался на месте – он испытывал к бандитам ненависть, пожалуй, не меньшую, чем я сам. Я услышал, как он выдохнул из себя:
– За Анну…
– Мм!…- Муха увидел вкопанный кол и все понял. Он стал извиваться под ногой кузнеца, как червь, силясь что-то вскрикнуть.
– Дай ему, пару раз, чтобы не мешал нам, когда мы станем его опускать на кол. Но не до смерти – он должен прочувствовать все, что уготавливал другим. Я слышал, про эту тварь, что он сам большой любитель этого дела…
Стопарь без слов опустил на голову Мухи свой огромный кулак, тот затих. Запах дурно пахнувшего жира поплыл над травами – Череп не скупился, подготавливая кол к приему жертвы.
– Смажь получше. Пусть он пробьет его насквозь! Мы посадим его на острие, а дальше ублюдок станет сам себя нанизывать, собственным весом!
Мы связали его по новому – ноги согнули в коленях и притянули к животу. Череп срезал его одежду, и мы поморщились – от страха и ужаса того, что ему предстоит испытать, он обделался…
– Мразь! – Череп с размаху заехал ему в ухо Даже сдохнуть, по-человечески, не может!
– А его и ждет нечеловеческая смерть…
Череп вкопал кол, примерно на высоту груди Стопаря – достаточно, для того, что я намеревался
– Подымаем.
Мы взяли втроем, забившегося бандита, и с размаху насадили на дерево…
– Теперь, быстро уходите.
Я выждал несколько секунд и наклонился к уху, обезумевшего от боли, зэка.
– Ты же сам любил так делать, помнишь? А девушку в лесу, не забыл еще? А теперь – ори! Ори, что есть мочи, может быть, твои шавки, еще успеют тебя снять! Мне кажется, что они быстро поймут, почему ты сдох именно так…
Выбрав момент, я вырвал кляп изо рта бандита. Дикий, жуткий вопль огласил всю округу. Мы выбрали для казни место, просматриваемое со всех сторон – это было опасно, но я хотел, чтобы посаженного на кол бандита увидели все. На крики выскочило несколько человек. Их стрелы едва не задели меня – я ощущал спиной, как они спускают курки арбалетов и тетиву на луках. Я не оборачивался, пока не отбежал на безопасное расстояние, примерно метров двести, – дальше бандиты уже ни рискнули удалиться, увидев, как возле меня выросли грозные фигуры моих друзей. Они вернулись назад и обступили Муху, тот уже полностью обвис на колу и перестал вздрагивать…
– Жаль. Он слишком быстро сдох.
– Череп – не охотник на людей, как Дар. Слишком много жира на дереве, наверное… В другой раз положу поменьше.
Стопарь посмотрел на меня мутным взором и медленно произнес:
– Дар… Так нельзя делать! Я буду их убивать, где угодно! Сколько угодно! Но так – нельзя!
– Знаю.. я не мог унять дрожи в ладонях Я все знаю. Этого больше не будет. Никогда. Хватит…
Прошло еще несколько дней. Потрясенные, беспощадной расправой над одним из вожаков, бандиты теперь совсем не выходили из поселка. Сыч мог рвать и метать – никто не осмеливался покинуть расположение лагеря, несмотря на угрозы и крики. Мы видели – в их стане наступает разлад… Но и сами уже были измотаны до предела за эти недели беспрерывных погоней, стычек и бегства по зарослям. Все устали. У каждого из нас имелись ранения, пусть и неопасные, но в условиях, когда о полноценном отдыхе можно было только мечтать, плохо заживающие и воспаленные почти постоянно…
– Люди так нас и не поддержали, Дар. А мы одни, не сможем все изменить.
Ната сидела возле меня и хмуро делила на всех скудный ужин – лишенные времени на охоту, мы питались чем придется… Чер, до сих пор, не вернулся, пропали и пятеро других мужчин – мы так и не нашли их следов. Еще пару таких недель, и Сыч, по-прежнему обладавший количественным преимуществом в людях, сможет, наконец, загнать нас в угол. Понимал ли только вот он это?
– Они не воины. Они скоро взбунтуются и выйдут из поселка. Все вместе. И, либо, уйдут в свой лагерь, в горах, либо, нападут на форт и уничтожат его.
– Мы их не удержим в любом случае.
– Ульдэ может всех увести в низины – она одна, еще в состоянии охотиться и снабжать нас провизией. Но там мы не сможем нападать на врага, как делали это до сих пор. И там полно зверей – вместо сражений с бандой, нам придется меряться силами со стаями волков и собак. И люди в долине нам не помогают…
– Они не знают о войне. Давно не было праздника Мены, связь между стойбищами нарушена. Если кто-то и осмеливается ходить, то только не в поселки. Надо самим искать их – и говорить.