На заре земли русской
Шрифт:
– Ну так мне простит, – неожиданно спокойно промолвил Коснячка, вытянув свой нож из-за пояса и полюбовавшись на начищенную сталь, сверкнувшую в свете лучины. – Хоть и крещён я, всё равно в храмы не хожу да постов не соблюдаю. Считай, не верую.
Изяслав молчал, задумчиво глядя в окно. Уже светало, до восхода оставалось совсем немного времени, а решение ещё не было принято. Князь Киевский хорошо понимал, что с одной стороны убийство Всеслава вернёт относительно спокойную жизнь братьям-Ярославичам, но с другой же – это не было самым благополучным выходом из положения. Да, кончится
Когда Димитрий проснулся, было уже светло. За окном, наполовину открытым, щебетали воробьи, серо-коричневыми нахохлившимися шариками рассыпавшиеся по ветвям черёмухи. Давешнюю ночь он помнил не очень хорошо, вспоминалось только то, что Василько то и дело подливал ему вина и пообещал никому не сказывать о его побеге, а после этого мысли в голове, которая едва не раскалывалась на части, путались совершенно. Поднявшись и убедившись, что ноги держат, он вышел из-за стола. Земля, конечно, немного покачивалась, но в целом равновесие юноша удерживал. Зайдя в верхнюю комнату, когда-то отведённую ему, он увидел, что вещей-то было не так уж и много, и не такие уж они были важные, чтобы за ними возвращаться. Закрыв поплотнее дверь, Димитрий спустился на улицу и вывел коня за ворота.
Тайна
За водой к реке Злата ходила поздно, когда народу на улицах было меньше, чтобы никто не приставал с расспросами. Она знала: скажешь что-то одному – вскоре весь городок будет знать. Немногие люди умеют хранить доверенное им в тайне. Подумав об этом, Злата вновь потянулась рукою к своему оберегу-крестику, спрятавшемуся под платьем. Прохладный металл приятно холодил кожу, тоненькая ниточка на шее почти не ощущалась, и девушка боялась потерять крестик, ведь это считалось плохим знаком, могло навлечь гнев божий.
Когда она вернулась домой, света в окнах видно не было – верно, отец и Мстислав, оставшийся у них гостем на неопределённое время, уже ушли спать. Тихонько открыв дверь, Злата поднялась по лестнице. Тишину нарушили чьи-то шаги за спиной.
– Доброго вечера, красавица, – усмехнулся Мстислав, будто случайно повстречавшись с Златой в дверях.
– Доброго вечера, – спокойно ответила она, отступая чуть назад.
Он коснулся руки девушки, сначала осторожно, потом сжал крепко её тонкое запястье. Злата остановилась и обернулась с тяжёлым вздохом.
– Не серчай на меня, – полушёпотом начал Мстислав, цепляясь за рукав её и чуть разворачивая к себе, так что глаза их встретились. Холод и плохо скрываемая неприязнь так и сквозили во взгляде Златы.
– Я не держу обиды, – так же тихо ответила она, отводя взор. – Ты получил мой отказ…
Упал на колени перед ней Мстислав, точно обезумев, вцепился в подол её платья, рванув к себе, прильнул губами к горячей руке её. Голосом, полным отчаяния, он шептал какие-то неясные, обрывистые фразы, задыхаясь посередь них, то и дело сталкиваясь с ледяным взглядом девушки и обжигаясь об этот лёд.
– Полно Бога гневить, Мстислав Изяславич! – сердито воскликнула Злата, отдёргивая руку и отступая на шаг от неотвязчивого
Но казалось, ему было всё равно на то, что могли подумать о нём другие. Поднявшись с земли, он коснулся губами щеки девушки, и она отворотилась, попытавшись вырваться.
– Скажи мне одно, отчего ты такая? Али не люб я тебе? – молодому княжичу, привыкшему к тому, что ему легко доставалось внимание всех девушек, на которых заглядывался он, опостылела эта будто бы показная неприступность Златы. Наполовину скрытый тенью, бледный, с растрёпанными тёмными волосами, расстёгнутым воротом рубахи и глазами, горевшими каким-то нехорошим огоньком, в свете луны он напоминал самого дьявола.
– Моё сердце другому отдано, – чуть слышно прошептала девушка, и нечаянная улыбка тронула её губы. Мстислав попытался обнять её, точно не обратив внимания на сказанное.
– Оставь же меня наконец!
Злата вырвалась, ударив Мстислава по рукам, и выскочила во двор. Белое платье, расшитое алыми лентами, мелькнуло в ночной тени деревьев. Рассерженный, Мстислав не спеша вышел за ней, прижался спиною к белому, стройному стволу ближайшей берёзы и проводил девушку взглядом, бормоча проклятия. Он ожидал ответа на свою любовь.
Злата бежала по знакомой дороге, куда ноги несли. Отец, прознав о её ночных прогулках и ссоре с княжичем Мстиславом, мог крепко рассердиться, и только один человек мог бы понять её, помочь добрым советом или даже чем-то большим, нежели совет. Этим человеком был отец Филипп, знавший о девушке всё, включая её самую большую тайну – принятие православной веры.
У самого входа в монастырь Злата остановилась, отдышалась, постаралась привести себя в порядок. Переплела косу, убрала её под платок и, трижды постучавшись в широкие ворота, замерла в ожидании. Ей открыл настоятель монастыря, отец Юрий.
Настоятель был уже не молод. Окладистая седая борода, напоминавшая серый пушистый снег, скрывала большую часть его лица, испещрённого глубокими морщинами. На первый взгляд отец Юрий мог показаться холодным и суровым человеком – отчасти, умудрённый летами и опытом, он таков и был, – но к Злате, дочери любимой им когда-то красавицы Анны, он относился всегда благосклонно. Вот и сейчас, когда девушка поклонилась ему до земли, он ласково положил ей на плечо руку и погладил.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа…
– Аминь…
– Позволь мне войти, отче, – в дрожащем голосе Златы были слышны слёзы, готовые пролиться. – Тебе ведомо, я никогда не прихожу просто так.
– Что-то стряслось у тебя, Аннушка?
Отец Юрий не забыл любви к матери девушки. Называя дочь той крещёным именем, он будто бы на мгновение воскрешал покойную Анну, своего ангела. В чертах Златы было много материнского, и не мог глядеть на неё настоятель, не вспоминая о былом. Однако он всю свою жизнь честно соблюдал обет безбрачия и целомудрия, и оттого их с Анной встречи проходили только в разговорах. Анна догадывалась о его чувстве, но тогда уже считалась наречённой невестой и, всё же помня о духовном сане Юрия, отдавала ему всё, что только могла отдать – свою искренность, своё расположение.