Над бездной
Шрифт:
— Чудо, восторг! — восклицала она.
— А этого ты не видишь? — спросила Амикла.
— Это что такое?.. ах!.. вуаль из золотой кисеи!.. няня!.. это настоящая пергамская работа!.. приколи мне ее скорее!.. Дивная вещь! ах, как я счастлива!.. а это что?.. букет!.. белые гиацинты!.. мои любимые!.. откуда он их достал зимой?!.. ах, какая любовь!..
Ни украшения ни цветы не навели Фульвию на вопрос, сколько они стоят; бабочка летала над бездной нищеты, видя только скрывающую ее роскошь
— Няня, — сказала она, — как странно пахнут эти гиацинты!.. их запах похож на ту микстуру, что врач давал мне от бессонницы. Понюхай!
— Да, — сказала старуха, усердно приложив к носу огромный букет, — но я ничего не смыслю в цветах, дитя мое.
— Няня, согрей кальдарий, но не с вином, а влей одного молока; я выпью теплого молока с медом.
Старуха пошла вон из комнаты, но, пошатнувшись, как пьяная, ухватилась за портьеру двери и оборвала ее.
— Ах! — застонала она, — старость!..
— Ты устала? тебе хочется спать, няня? не надо кальдария!.. ступай, ложись!
— Тс, дитя!.. огромный зеленый скорпион сидит на стене… я его… убью… палкой…
— Где он?
— У тебя волосы… зеленые… платье зеленое… ах!.. я отравл…
Не договорив фразы, старуха упала на пол.
— Отравлена! — вскричала Фульвия, схватив старуху в свои объятья, — чем? кем? букетом? и я отравлена!.. няня!.. няня!.. рабы!.. эй!.. Церинт!.. Дав!.. сюда!..
— Они далеко! — сказал звучный мужской голос сзади Фульвии.
Она обернулась и увидела Катилину.
Заря показалась, когда Курий, весело напевая, вернулся на свою квартиру.
Дверь была отворена; все было тихо в комнатах. В спальне Фульвии на полу лежала Амикла, спавшая крепким сном, усыпленная запахом букета, смоченного эссенцией.
Фульвии не было.
Курий стал толкать старуху, но она только зевала, стонала, и бредила, действие яда еще не прошло.
Ошеломленный юноша дико озирался, ничего не понимая, и напрасно звал своих рабов.
— Похищена! — простонал он, упав на широкий диван и схватив себя за волосы, — кем? для чего? или изменила? бежала?.. неверная!
Он убежал на улицу, намереваясь отправиться к Мелхоле, отец которой занимался похищением и тайной продажей людей, и дать ей хоть последние деньги, чтоб выручить Фульвию, если еврейка найдет ее.
Могучая рука остановила за плечо бегущего; он увидел Аминандра.
— Гладиатор! — вскричал он, озадаченный, — чего тебе надо?
— Денег, — хладнокровно ответил спартанец, — ты, господин плебей, теперь все в мире отдашь за одну тайну, а эту тайну знает только Аминандр, потому что Совиный Глаз видел ночью то, чего не видел ты, господин плебей, ха, ха, ха!
— Ты
— Мм… знаю… только… не скажу.
— Бери тысячу… две… три…
— Денег-то ты мне дашь не три, а десять тысяч, да что деньги!.. у Аминандра их теперь много!.. Аминандр служит трем господам и все ему платят: у римского ланисты Аминандр — гладиатор; у сторукого Бриарея — воин; а у Венеры — старший брат.
— Не болтай попусту!.. время дорого!.. какой Бриарей? какая Венера? где моя Фульвия? говори!
— Далеко.
— Говори!.. говори!..
— Если и до вечера не скажу, будет одно и то же, потому что торопливостью ничего не возьмешь, господин плебей.
— Мучитель! пойдем! получи плату и спаси Фульвию, если можешь!
Они молча дошли до квартиры Курия.
Старая Амикла уже очнулась от своей летаргии и, выпустив троих рабов, запертых в кухне, рыдала, догадавшись, в чем дело.
— Увезли! увезли! — стонала она, — мое дитя! мое сокровище!
Выслушав рассказ старухи, Курий отсчитал, не торгуясь, деньги гладиатору и спросил:
— Где же Фульвия?
— Далеко, — прежним хладнокровным тоном ответил Аминандр, — не достать тебе ее, господин плебей, но я теперь твой верный мститель, если угодно.
— Только?.. негодяй!.. ты обманул меня!
— Аминандр еще никого не обманывал, кроме своего ланисты, — мучителя, заставляющего лить кровь своих друзей на арене. Аминандр умел заколоть при всей публике трех своих друзей так, что они потом опять оказались живыми. Вот так меткие удары, господин плебей! а есть другие меткие удары, после которых сам Ахиллес не встанет.
— Болтун!.. разбойник!.. вон!.. отдай назад мои деньги, обманщик!
— Так-то и рыба всегда на удочку попадается, потому что не рассмотрит приманки. Эх, ветер у тебя в голове, господин плебей!.. где твоя Фульвия, я не знаю, а знаю только, кто и как ее увез. Увез ее сонную Мертвая Голова на мышиную лодку корсаров…
— Катилина?!
— Мертвое лицо, мертвое и сердце!.. быть твоей Фульвии в гареме деспота африканского.
— Ах!.. Мелхола ее спасет, если она теперь в Риме… я ей заплачу… Мелхола…
— Не одна возится с корсарами. Рим велик, много в нем притонов, господин плебей.
Курий издал стон отчаяния.
— Фламиний отозван, — продолжал гладиатор.
— Ты и это знаешь? это был подлог… кто это сделал?:
— Кому было нужно, тот и сделал.
— Зачем?
— Чтобы попировать на свадьбе.
— Что-о?
— Пойдем, господин плебей, пировать; я на радостях, а ты — горе топить. Свату первое место, а другу — второе после родителя.
— На чью свадьбу?
— Фламиния и Люциллы.