Над бездной

Шаховская Людмила Дмитриевна

Росция ввела Аврелию в просторную, великолепную залу, где до тридцати человек в благоговейном молчании ожидали выхода современного гения, не смея ни сесть, ни говорить.

Цицерон обедал с несколькими друзьями в своей столовой.

Все, бывшие в зале, с трепетом прислушивались к доносившимся из столовой звукам, хоть эта столовая была так далеко, что ничего не было из нее слышно, кроме неясного шума.

Наконец, после целого часа ожидания, раб в богатой одежде, гордый, как сенатор, возвестил:

— Мой господин изволит прибыть сюда.

Богатая

драпировка была раздвинута рабами, и из внутренних покоев дома вышел в залу хозяин, сопровождаемый несколькими друзьями.

Аврелия с радостью заметила, что между ними нет знакомых ее дяди, чего она очень боялась. Но она все-таки продолжала закрывать почти все свое лицо покрывалом, чтобы не быть узнанной.

Цицерон сел с важностью на роскошное кресло.

— Привет тебе, божественный Марк Туллий! — закричали все, бывшие в зале, и начали тесниться вокруг знаменитого человека. Каждый старался быть замеченным.

Ловкая Росция, оставив Аврелию на ее месте, сумела обратить на себя внимание гения.

— И Росция сегодня между вами, друзья мои, — сказал Цицерон, любезно кивнув актрисе, — не хочешь ли просить меня снова защищать твоего отца?

— Он говорит с Росцией… что он сказал?.. зачем она здесь?.. — зашептали в задних рядах толпы.

— Божественный Марк Туллий, — ответила Росция, — мой отец приказал мне только передать тебе от него тысячу приветов и пожеланий всякого благополучия; он каждую свою молитву сопровождает молитвой о твоем здоровье, потому что нет пределов его благодарности за оказанную тобой помощь в его процессе. Твое божественное, несравненное красноречие — есть убежище всех несчастных. Я привела с собой молодую девицу и от ее имени умоляю тебя о позволении говорить с тобою, если можно, без свидетелей, потому что ее дело…

— Романического сорта? — усмехнувшись, спросил Цицерон.

Вся толпа, точно по команде, точно так же усмехнулась.

— Нет, не любовь, а честь отца ее.

— Хорошо, Росция; приводи ее завтра за час до полудня.

— О, светило наше! Демосфен великого Рима! выслушай ее сейчас! уважительные причины не позволят ей прийти к тебе в другой раз.

— Ее отец обвинен.

— Нет, великий Марк Туллий, она хочет мстить за его смерть.

— Вот интересное дело! — небрежно заметил знаменитый оратор, снова усмехнувшись.

Вся таила, как в первый раз, усмехнулась.

— Могу ли я надеяться? — льстиво спросила Росция.

— Хорошо, только она должна изложить свое дело кратко; мне некогда долго беседовать. Друзья мои, отойдите вон туда на четверть часа.

Вся толпа повернулась налево кругом и обступила большие роскошные водяные часы, устроенные в виде белой прозрачной урны, обвитой зеленью и цветами из разноцветного стекла.

Одни нетерпеливо стали следить за вытекающею водою, тайком досадуя на помешавшую им Росцию, другие же напрягали свой слух и зрение по направлению к креслу патрона, перешептываясь в догадках, какую это счастливицу удостоил Цицерон своей беседы.

Аврелия,

испуганная величием обстановки, робко подошла и, совершенно растерявшись, упала на колени перед оратором, проговорив:

— Великий Цицерон, спаси от казни Лентула Суру!

— Я, должно быть, не верно расслышал твои слова, — сказал Цицерон, — мне послышалось что-то странное. Росция, что сказала твоя клиентка?

— Марк Туллий, я не клиентка Росции; она клиентка моего дяди, — горделиво возразила Аврелия, несколько обидевшись небрежным приемом, — я — дочь умершего Тита Аврелия Котты. Я тебя умоляю спасти от казни Лентула Суру.

— Чтоб он после женился на тебе, но Росция говорила, что дело твое — месть за отца.

— Да, да, это месть!.. мой отец погиб от Семпронии Люциллы, она его завлекла, обещала ему свою любовь, и бежала; он умер от этого.

— Интересный сюжет для драмы!.. найдется новый Плавт, или Теренций, или Энний и прославят твоего отца на сцене или в поэме. Но я не понимаю, чего тебе надо от меня.

— Люцилла хочет казни Лентула, я хочу помилования.

— Две соперницы!

— Нет же, нет!..

— Не пробуй бороться с Люциллой, моя отважная девица, эта противница не по твоим силам.

— Я дам тебе за труды все, что имею, только сделай Люцилле неприятность! — сказала наивная Аврелия с провинциальной откровенностью.

— Ни малейшей неприятности я ей никогда не сделаю, потому что она превосходная женщина. Твой отец сам виноват, если умер от любви. Если б Фламиний и не был мужем Люциллы, — я не стал бы защищать ни его, ни Лентула, потому что защищаю только тех, в чьей невинности вполне убежден, а таких безбожников не только защищать, но даже и обвинять-то не соглашусь, потому что их дела сами за себя говорят.

— О, Цицерон! — вскричала Аврелия, обнимая его колена.

— Четверть часа прошло! — раздались возгласы из дальнего угла залы.

— Аврелия, пойдем! — шепнула Росция.

— Очень сожалею, что не могу тебе помочь, благородная Аврелия, — сказал Цицерон, — но у тебя есть возможность найти себе помощь в ином месте. Женщины благосклоннее мужчин к красивым преступникам… твоя двоюродная сестра, Марция, уже произнесла свои обеты у жертвенника Весты; если преступник найдет себе защитницу в лице весталки, то он безусловно спасен; только я уверен, что и Марция не согласится защищать оскорбителя богов.

— Марция согласится! — радостно вскричала Аврелия, — о, благодарю, благодарю за этот совет!.. да пошлют тебе боги исполнение всех твоих желаний, великий Цицерон!

Знаменитый оратор насмешливо посмотрел на уходящих и занялся с другими посетителями.

Глава LIX

Любовные стихи весталки

Храм Весты был небольшое старинное здание из белого камня, круглое и сквозное вроде беседки из колонн под крышей, на возвышении из нескольких ступеней. Там неугасимо горел огонь на жертвеннике пред кумиром богини.