Надежный тыл
Шрифт:
— Она выключила телефон, — ответила я, чувствуя, как скапливаются слезинки в уголках глаз.
Боря встал, его движение было плавным, уверенным. Он подошёл ко мне и положил руку мне на плечо. Его прикосновение было тёплым, поддерживающим, родным.
— Мам, — сказал он мягко, с ноткой уверенности, которая всегда меня поражала, — ты же её знаешь. Мама, она маленькая, избалованная, эгоистичная девчонка.
Я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его карие глаза смотрели на меня с нежностью, но и с твёрдостью.
— Она сейчас с отцом только
Я сглотнула, стараясь осознать его слова. Они звучали так просто, так логично, но эта правда всё равно обжигала.
— Мам, у неё сейчас такой возраст, — добавил он, присаживаясь рядом. — Её любовь и уважение можно скорее купить, чем заслужить. Отец знает это, поэтому и даёт ей то, чего она хочет, а не то, что ей нужно. А ты… Ты стараешься её воспитывать, думаешь о её будущем.
Я крепче сжала кружку с давно остывшим кофе. Слова Бори принесли облегчение, но и заставили задуматься.
— Ты думаешь, я всё делаю правильно? — спросила я, почти шёпотом.
Боря улыбнулся, его улыбка была тёплой, словно солнечный свет пробивался сквозь грозовые тучи.
— Мам, ты всегда всё делаешь правильно, — сказал он. — Просто она пока этого не понимает. Но поймёт. Обязательно поймёт. Особенно, мам, когда ты станешь полноправным партнёром отца по фирме. Ты же понимаешь, что в этом случае сможешь и сама диктовать условия. Понимаешь?
После срыва и того жестокого урока, который мне преподал Даниил, мне казалось, что бороться за компанию, не такая уж и хорошая идея. Я ведь действительно ничего не понимала в бизнесе, более того, мне не очень-то это все было интересно. Уже по дороге домой, когда Лика везла меня в мою норку, я вспоминала, как засыпала всякий раз, когда Даня начинал мне говорить о бизнесе, о делах. Это было что-то настолько далекое от меня, настолько из мира мужчин, что я всегда искренне полагала, что женщинам там делать нечего.
О, как много бы я сейчас отдала, чтобы услышать мягкий, спокойный голос Даниила. Услышать, как он рассказывает хоть о чём-нибудь. Его голос всегда был для меня якорем, пусть даже я не всегда слушала, что он говорил. Как много я бы сейчас отдала, чтобы снова почувствовать это спокойствие, этот уют. Но теперь этого не будет. Никогда.
— Мама, когда у тебя встреча с Коротковым? — Боря вывел меня из тоскливой задумчивости.
— Послезавтра, — машинально ответила я, — он сейчас изучает документы, которые мы с тобой ему отправили.
— Хорошо, мама, очень хорошо, — довольно улыбнулся мой сын.
Сын, который был очень недоволен моим поведением и стычкой с Алиной, про которую ему во всех красках расписала Лика.
— Мам! — он посмотрел на меня чуть укоризненно, но старался сохранять терпение. — Ты хоть понимаешь, что из-за Кирки ты дала этой суке козырь в руки? Господи, мама!
Его слова заставили меня замереть. Гнев в его голосе был явным, но он
— Кира вернётся, как только поймёт, что такое жить без мамы, — продолжил он. — Думаешь, с ней эта шалава будет нянькаться? Прибирать за неё в комнате, готовить ей вкусняшки? Это сейчас она её приручить старается, но надолго таких шлюх не хватает! Они ведь про другое. Ей отец нужен, компания, карьера, а не дом или семья.
Он усмехнулся зло, покачав головой.
— Да Кира только разок зубы свои покажет, как у них тут же отношения испортятся! А уж если эта мелкая кикимора порвёт что-нибудь или срач в квартире устроит, думаешь, эта станет терпеть? Я бы даже посмотрел на лицо папаши, когда они начнут орать друг на друга.
Я поймала себя на том, что тоже невольно усмехаюсь. Вопреки всему, меня резануло такое пренебрежительное отношение к отцу, но я не могла не улыбнуться, представив эту картину. Даниил, который, наверное, больше всего в жизни ненавидел скандалы, и Кира, с её способностью раздувать любую мелочь до уровня катастрофы. А рядом — Алина, идеальная до зубовного скрежета, теряющая терпение от того, что её мир разрушает подростковый хаос.
— Боря, — сказала я, пытаясь сохранить серьёзность, но уголки губ продолжали подрагивать. — Ты так говоришь, будто это неизбежно.
Он пожал плечами, совершенно невозмутимо.
— Мам, ты же знаешь, что так и будет. Вопрос времени. И в тот момент Кира поймёт, кто действительно за неё боролся, кто её любит, а кто просто использовал для своих игр. Ты лучше расскажи, что Коротков говорит о наших перспективах?
— Говорит, что они у нас хорошие, — я слабо улыбнулась, радуясь хотя бы небольшой хорошей новости. — Хочет подать документы на обременение на всё имущество, чтобы твой отец не смог воспользоваться временем и вывести активы.
— Отлично, мама! — воскликнул Боря, его глаза, так похожие на мои, сверкнули триумфом. — Это правильно. Нужно держать удар, пока он не поймёт, что мы серьёзно настроены.
На мгновение в его лице я увидела ту силу, которой мне самой не хватало в этот момент. Его уверенность заражала, заставляла верить, что мы можем справиться.
Он внезапно сменил тон, став более мягким, почти радостным:
— Смотри, праздники на носу. Давай ты приготовишь для меня что-нибудь особенное? Что-нибудь вкусненькое! Надо же отметить праздники! Как считаешь?
Я посмотрела на него и не смогла сдержать улыбку. Его детская непосредственность, эта вера в то, что домашние традиции могут исправить даже самые тяжёлые моменты, была одновременно трогательной и вдохновляющей.
— Хорошо, Боря, — сказала я, чувствуя, как на сердце становится немного легче. — Что ты хочешь? Булочки с корицей? Или, может быть, печенье, как раньше?
— Печенье! — без раздумий ответил он, глаза снова загорелись. — И горячий шоколад! Как ты всегда делала.
Я рассмеялась. Боря умел заставить меня забыть о тяжести. Пусть ненадолго, пусть на мгновение, но это было так нужно.