Надежный тыл
Шрифт:
— Знаешь, Дани, — почти спокойным тоном ответила я. — Да пошел ты! И ты, и вся твоя ебанутая семейка! Спасибо за Дейва — его я отработаю для тебя новой коллекцией. Но уже как вольный художник. Заявление пришлю по почте!
Я выпрямилась, подняв подбородок, чувствуя, как напряжение достигает пика. Развернувшись на каблуках, вышла из кабинета, не оглядываясь.
Коридоры, заполненные сотрудниками, казались мне пустыми. Я шагала, гордо подняв голову, ни на кого не глядя, но чувствуя, как на меня устремлены взгляды. А мне было всё равно. Я не чувствовала
Машинально надела пальто и вышла на улицу, не взирая на самый разгар рабочего дня, не чувствуя холода в изящных туфельках — переодеть обувь даже не подумала Я просто шла, без цели и направления, скользя по льду на тонких каблучках. Ветер обжигал лицо, а снежные хлопья таяли на щеках, но это было даже приятно. В этот момент физическая боль от холода отвлекала меня от той, что жгла внутри.
Внезапно я поняла, что больше не выдержу. Всё внутри словно обрушилось, оставив меня наедине с одной-единственной мыслью: «Я не могу больше.»
Одна. Всю жизнь одна. Борьба за своё место, за признание, за уважение. Бесконечные доказательства силы, таланта, умений, навыков. Каждая победа доставалась мне с кровью, потом и болью. Я зубами выгрызала своё место под солнцем. Девочка из маленького городка, которая мечтала о большем, чем могла себе позволить. Девочка, что всю жизнь видела мир иначе, нежели другие, искала красоту в самом обыденном, за что её называли странной.
«Ты слишком мечтательная, Алина.»
«Тебе не выжить в этом мире.»
«Хватит летать в облаках, смотри на реальность.»
Сколько раз я слышала эти слова. Сколько раз они пытались сломать меня, загнать в рамки, куда я никогда не хотела входить. Но я шла вперёд. Каждый шаг давался тяжело, но я упорно шла, пока… пока не оказалась здесь. В этом чужом, огромном городе, бредущей в дорогих туфельках для ковровых дорожек, в насквозь промокшем платье по льдистым, снежным улицам неизвестно куда и неизвестно зачем. Никому не нужная….
Я упала на ближайшую скамейку, покрытую снегом, даже не замечая, как холод пробирается сквозь тонкую ткань пальто. Закрыла лицо руками и зарыдала, заплакала в голос, так, как не позволяла себе уже долгие годы. Слёзы текли без остановки, а всхлипы рвались наружу, заполняя пустую, безлюдную улицу.
Я позволила себе то, чего избегала всю свою жизнь. То, что считала слабостью, чего боялась больше всего — показать свою боль. Всё это время я пряталась за бронёй силы, уверенности, холодного контроля и цинизма, пытаясь доказать всем и себе, что я справляюсь. Но сейчас… сейчас я позволила этой броне треснуть, разлететься осколками, оставив меня наедине со своими эмоциями.
Я плакала. От одиночества, которое точило меня изнутри годами. От обиды, копившейся в сердце на тех, кто любил использовать мою силу, но никогда не видел меня по-настоящему. От понимания, что всё, ради чего я боролась, казалось таким хрупким, таким ненадёжным.
И, больше всего, плакала от понимания, что человек, которому я готова
Слабость он терпел от своей жены 25 лет. Её слёзы, её страхи, её ожидания он терпел, потому что семья — это обязательство. А я? Я должна была быть другой. Никаких слёз. Никаких жалоб. Только сила. Только уверенность. Только готовность решать.
Тихо зазвонил телефон.
Я на мгновение замерла, словно решая, отвечать или нет. Телефон продолжал звонить, требовательно и настойчиво, будто напоминая, что мир не остановился, как это казалось мне.
Слёзы ещё текли по моим щекам, но я смахнула их рукой и достала телефон из кармана. На экране высветилось имя. Имя, отдавшееся неожиданно острой болью в душе. Болью от тоски и понимания собственной ошибки: я позволила Даниилу стать для меня чем-то большим, чем просто случайный любовник.
Прикрыла глаза на несколько секунд, а после решительно сбросила вызов. Звонок смолк. Но почти сразу телефон завибрировал снова, оповещая о сообщении. Я с трудом открыла экран.
«Алина, перезвони. Нам нужно поговорить.»
Я смотрела на эти слова, как будто это был не экран телефона, а какой-то случайный листок, найденный на улице. Холодное, бездушное напоминание о том, что я — просто часть его плана, его удобства.
Выдохнула, чувствуя, как с новой силой накатывает гнев. И вдруг, неожиданно для самой себя открыла список контактов и поставила имя «Даниил Сокольский» в черный список.
Никаких больше звонков и сообщений.
Моё дыхание стало неровным, а слёзы, которые я только что старалась остановить, вновь потекли, вырываясь с новой силой. Внезапно я поняла, что больше не могу быть одна. Слишком тяжело. Слишком больно.
Я открыла контакты, выбрала номер, который знала наизусть.
— Зоя… — мой голос сорвался, как только я услышала гудки. Когда она ответила, я уже не могла сдерживать себя. Слёзы текли ручьём, и слова прозвучали как отчаянный крик:
— Зоя… Забери меня!
15. Анна
Встала и заварила себе кофе — голова все эти дни после встречи с Даниилом и ссоры с Кирой оставалась тяжелой и словно набитой ватой. Она так и не позвонила мне, ни в тот день, ни на утро, ни в другие дни, на мои же звонки отвечать тоже не спешила — сбрасывала. Я звонила сотни раз, пока не услышала механический голос: «Аппарат абонента….».
Эти слова ударили по мне, как удар молота. Я опустила телефон на стол и села, чувствуя, как горечь заполняет меня изнутри.
— Что такое, мам? — Боря, поднял на меня голову от своего телефона. На кухне, где мы сидели, в этот раз не пахло ни булочками, ни корицей, ни аппетитным ароматом ванили, которые я так любила.