Наша навсегда
Шрифт:
— Тошка… — шепчу я, неверяще глядя то на одного, то на второго и выискивая хоть небольшие признаки обмана.
Но их нет, этих признаков.
А вот в той, прошлой истории все больше и больше темных пятен…
И, судя по снова молчаливо переглянувшимся Лису и Камню, они к тем же выводам пришли сейчас.
34
Я практически не помню подробностей того, как мы с Тошкой пять лет назад приехали
Еще в гостинице, где я смотрела в натяжной глянцевый потолок на сломанную куклу в кровати, Тошка дал мне какие-то успокаивающие таблетки.
И я успокоилась.
Настолько качественно, что события дальше словно мимо меня проходили.
Моргнула — и вот он, междугородний автобус.
Почему автобус? Не поезд? Не самолет?
Мне было плевать.
Я всю дорогу спала. Наверно.
Потом еще моргнула — и вот вокзал, шумный Казанский. Тоже наверно. Я так думаю, что это был Казанский, потому что тогда мне было плевать.
Еще раз моргнула — и квартира.
Уже без глянцевых потолков. И это было хорошо. Не хотелось себя видеть даже таким образом.
А лежать — хотелось.
И я лежала.
Тошка крутился вокруг меня, что-то говорил, заставлял есть и пить.
Я автоматически выполняла. И в голове было пусто, чему я даже не удивлялась.
Как там еще может быть, если я — пустая?
— Нам надо пожениться, — сказал мне однажды Тошка.
Я отвела взгляд от серого московского неба, где даже намека не было на то, что за окном вовсю гуляет апрель, и посмотрела на друга детства.
— Зачем?
— Понимаешь… Ты без документов, Вась, — ответил мне Тошка, — это плохо. Мы подадим на восстановление утерянного паспорта, у меня есть варианты… Короче, заяву примут даже без свидетельства о рождении, я проведу по сайту электронно, как будто… Ну, не важно. Но когда тебя восстановят, есть вариант, что родаки твои подадут в официальный розыск, понимаешь? Они имеют на это право. А, когда найдут, то заберут тебя обратно. Справка-то у них имеется о том, что ты — недееспособная. И, скорее всего, она пока действительная, эта справка. И они, как ближайшие родственники…
Я вздрогнула, осознав через толщу седативных, что может произойти в этом случае. Если родители меня вернут, то запросто и в постель брата Игоря уложат. А что? Я же недееспособная… Меня даже замуж можно не выдавать, домашнее лечение обеспечивать и так далее… Или, если не соглашусь, в психушку…
— Если мы поженимся, твоим ближайшим родственником буду я, — договорил Тошка, затем подошел и обнял меня сзади, прижал к себе, — и я тебя никому не отдам. Никому. Ты мне веришь?
— Да, — кивнула я.
И я в самом деле ему верила. Просто потому, что больше некому было.
Друзей у меня, как выяснилось, тоже не было: Марина заблокировала меня везде, на СМС и звонки не отвечала. И парни из группы тоже, я им
Единственными, кому я не звонила больше и не писала, были Лис и Лешка. Лешкиного номера у меня не было, а на номер Лиса, забитый в Тошкином телефоне, я почему-то больше не могла себя заставить позвонить.
Тем более, что через неделю после нашего побега Тошка нехотя показал мне очередной видосик с их тусовки. Правда, Камня там не было, только Лис. Но зато он — отчетливо. Во всей красе. Как и две полуголых девчонки, с которыми он по очереди целовался. А еще обливал их текилой, водил по разгоряченным телам долькой лайма и слизывал с кожи это все. В каком-то клубе веселился, довольный и свободный.
Я смотрела на него и даже боли не испытывала.
Просто удивлялась: неужели, это тот самый парень, который всего неделю назад… Всего неделю, а, казалось, вечность прошла ведь… Это он, тот самый Лис, что шептал мне такое, отчего краснела и сходила с ума? И смотрел так, что верила, будто единственная. Будто навсегда это. Он говорил, что навсегда.
А Лешка молчал, что навсегда.
Они такие разные, но настолько казались единодушными ко мне. К нашему будущему, которое виделось общим.
А, оказывается, только мне это виделось.
А им…
— Погоди, малыш, — перебивает мой смутный поток сознания Лис, — про то, каким образом я в военке мог развлекаться сразу с двумя бабами мы потом поговорим, подробненько, а пока что про родаков давай. Какая еще, к херам, недееспособность?
— Эм-м-м… — я понимаю, что упустила как-то из вида те события, что предшествовали моему с Тошкой побегу.
Черт!
А ведь и Лис, и Камень сейчас уверены, что я такое сделала только потому, что мне показали видео с ними!
И даже не осуждают, хотя я сама себя осудила бы за эту дурость и нежелание нормально прояснить ситуацию!
Выдыхаю, собираясь с мыслями. Надо как-то кратко все объяснить. Но как? С чего вообще начать?
Ребята, мои родители — сектанты?
А вы не знали?
Ой, ну надо же…
Но молчать — тоже не вариант.
— Давай кофе сделаю тебе, — неожиданно говорит Камень, легко поднимаясь с кровати, перематывает бедра валяющимся на пуфе полотенцем.
И я с огромной благодарностью тянусь к нему, чтоб поцеловать.
Он всегда меня как-то чувствовал. На уровне тонкого мира, блин.
И сейчас понимает, что мне небольшая передышка необходима.
Вспоминать все, что было, болезненно, особенно, когда усердно старалась все пять лет это забыть.
Камень наклоняется, целует меня, сладко, но недолго, и все это под прищуренным ревнивым взглядом Лиса.
— Отпусти меня, маленькая, — говорит в губы мне Лешка, с трудом прекратив поцелуй, — а то перерыв на кофе затянется.