Наша навсегда
Шрифт:
— Угу… — хрипло смеется Лис, — и на мою долю сделай кофе, Камешек.
— Перетопчешься, — рычит Камень, — сам иди и делай. И трусы надень, блядь.
— А ты? — Лис тоже тянется целовать меня, заваливает на спину, подмигивает, — стесняется у нас Камешек.
— А я у себя дома, блядь. — Доносится из кухонной зоны раздраженный рык.
— Малышка, ты, главное, ничего не упускай потом, когда мы кофе попьем, хорошо? — шепчет Лис, улыбаясь и внимательно глядя в мое лицо, — нам очень сильно нужно все знать…
— Да для чего теперь-то? — вздыхаю я, ловя себя на том,
— Для того, что никого потом не забыть, когда долги раздавать будем.
— Какие долги, боже?
— О-о-о… Малышка… Не думай об этом. Просто ничего не забудь, хорошо?
— Ты где там, блядь? — снова раздраженно рычит Камень, — иди сюда, придурок, я тебе твое ведро для кофе достал.
— Помнит, сколько я пью, — подмигивает мне Лис, целует напоследок, встает пружинисто, подхватывает белье, валяющееся на полу, натягивает.
Я отслеживаю каждую секунду этого поистине залипательного зрелища, смотрю, как Лис, легко, экономно двигаясь, идет в кухонную зону.
Провожаю взглядом растатуированную спину… Боже, оторваться нереально…
Они оба еще лучше стали.
Настолько привлекательные, что… Нет, я бы ни в жизнь не подошла к ним, если бы сейчас случайно встретила и не была знакома ни с одним из них. Столько хищной агрессии, столько сдерживаемого, но отлично все же транслируемого яростного маскулинного адреналина.
Когда они были парнями, их мало что сдерживало, и это чувствовалось.
А теперь этих мужчин вообще ничего не держит. И это не просто чувствуется, это вокруг них яркой аурой висит, предупреждая окружающих: Острожно! Хищники! Убьет!
— Блядь, какого хера ты столько кофе кладешь? — ворчит Камень, — убить ее хочешь, что ли? В ней веса, как в котенке, а ты ей две ложки…
— Завали… Где сладкое у тебя?
— Нет его.
— А почему? Она любит сладкое! Где рафаэлки?
— Да, блядь… Сейчас доставку закажу… — расстроенно басит Камень.
Я смотрю в потолок. Обычный, белый.
И думаю, что, если бы сейчас там был глянец, то я смогла бы увидеть себя.
Не сломанную куклу уже.
Нет.
А кого?
35
— То есть, твои предки в какой-то гребаной секте, и все то время, пока мы встречались, они тебя щемили, доводили, а ты ни слова нам не говорила? — Лис переглядывается с Камнем прямо над моей головой. И лицо у него настолько жесткое и говорящее, что я боюсь смотреть, как там Лешка. Есть ощущение, что еще больше испугаюсь. А я и без того на нерве.
Нет, я, конечно, постаралась говорить аккуратно, смягчить чуть-чуть картину… Но блин, как ее смягчишь-то?
Слов таких нет на свете!
— Ну… — я вздыхаю, тянусь к кружке с кофе, отпиваю, откидываюсь затылком на изголовье кровати, изучаю своих любовников, пытаясь вычислить, что дальше говорить. Судя по всему, чистую правду… опасненько. Они и без того что-то на взводе сильно. Начнут меня вдвоем, как грушу, трясти… И вытрясут все.
Потому что, с моей-то стороны оправдание произошедшему логичное. А вот с их стороны?
Они ведь тогда, после гонки как раз попались же?
А на гонке что делали?
До сих пор помню, как Лис обнимал ту девочку… И Лешка тоже рядом с девчонкой стоял… Это, конечно, не доказывает, что они с ними спали, но само поведение… И ведь не имею права ничего им предъявлять!
Они же как раз после этого загремели!
— Я хотела оставить все в прошлом… Мне хватило веселья в детстве, как вы понимаете…
— Понимаем теперь, — кивает Лешка. Он сидит, развалившись, словно сытый лев, на половину кровати, полуголый, в одном только полотенце на бедрах, и я подолгу зависаю взглядом на гладких мускулах, мощном горле, тяжелых здоровенных руках, с ярко выраженными венами. Античный бог… Не оторваться…
— Я просто не думала, что они решатся на такое, — продолжаю я, — и в гости к ним ехала тогда, совершенно не подозревая, что они… Захотят меня отдать брату Игорю.
И только сказав это, поняла, что слова все же надо было выбирать более тщательно. Потому что мертвенная пауза, повисшая в комнате, напугала и напрягла сверх меры.
— Что они сделали? — в густой тишине голос Лиса прозвучал режуще остро.
— Ну… — уф-ф-ф… Вася, ты — мастер смягчения ситуации! — Просто они давно меня за него сватали… Помните, я про жениха говорила? Ну так вот… Я не особо лукавила… Понятно, что я не собиралась, но родители, они… Ну, странные, вы поняли. А мне этот брат Игорь вообще не нравился, взгляд его… Б-р-р… А потом я после праздников пришла в гости, мама позвала вечером. И она… Что-то мне дала в чае, отчего мне стало плохо… И заперла меня в квартире. А потом пришел отец, ругался на меня… Я плохо помню, честно говоря. Мне очень плохо было. Я слышала только, что они про брата Игоря говорили, и что я — распутница… А потом пришел Тошка и забрал меня. Увез.
Все это я бормочу, не глядя на мужчин, стараясь как можно скорее закончить.
И даже не потому, что вспоминать противно, хотя не без этого. Но больше, конечно, хочется просто проскочить стадию признаний. Тем более, что все уже в прошлом.
И даже толком никому ничего не предъявить.
— И потому, когда Тошка показал ту запись… Понимаете, я плохо себя чувствовала… Это, конечно, не оправдание, но мне в тот момент казалось, что меня все бросили. Все против меня, кроме Тошки. И вы меня бросили…
— Вася… — Лис внезапно оказывается прямо напротив, и я лишь моргаю изумленно, глядя в его напряженное лицо.
Он же вот только-только сидел в кресле напротив кровати… Как он тут так быстро?..
Лис аккуратно забирает у меня кружку, передает ее подвинувшемуся ближе Лешке, обнимает меня за плечи и тянет к себе.
— Малышка… — Он гладит меня, шепчет в макушку тихо и яростно, — если бы мы знали… Мы бы… Черт… Каменюка… Я, блядь, не могу. Держи ее.
Он мягонько и аккуратно толкает меня в руки Камня, а сам порывисто встает с кровати и, как был, в трусах, выходит из дома, хлопнув дверью.