Наши уже не придут 5
Шрифт:
— Ха-ха… — посмеялся поручик.
Откуда-то далеко с запада раздался грохот.
— Матерь Божья! — выкрикнул подхорунжий и резко открыл боковой люк.
— Все по машинам! — скомандовал Скрупский.
Только он закрыл командирский люк танка, как на их позиции начали падать снаряды.
— Капитан Лукашевич сигнализирует отступать! — сообщил механик-водитель.
Скрупский приник к триплексу и увидел выглядывающий из командирского танка сигнальный флажок, отмахивающий «Назад».
— Сигнализируй разворот! — приказал Ян. —
Танк Vickers Medium Mark I не оснащается радиосвязью, хотя он слышал, что танковые радиостанции есть у немцев и русских.
А ещё говорят, что 40-миллиметровой пушки недостаточно, чтобы пробивать новые танки немцев.
Это первая война, в которой участвует Скрупский. Его отец воевал против большевиков, на Renault FT, и проиграл — погиб под Киевом, вместе с механиком-водителем Шимуном Напюрковским…
«И отступать некуда», — подумал Скрупский, внимательно наблюдая за тем, как танки его взвода повторяют его манёвр.
Они отъехали на предусмотренную позицию, оставив пехоту прятаться в траншеях.
Лига наций выдвинула ультиматум 5 февраля, после чего к границе сразу начали стягиваться войска Вермахта и Чехословацкой армии.
Война началась позавчера, когда чехословаки атаковали польских пограничников — в ходе ожесточённых боёв пограничники отступили, а чехословаки подошли на подступы Катовице.
В тот же день Вермахт атаковал по всему фронту, со множества направлений…
Западная линия обороны была смята, Познань уже в осаде, а Войско польское сейчас отчаянно обороняет Конин.
Те, кто сумел сохранить хоть какой-то боевой порядок, отступили сюда, а остальные остались за линией фронта, где их, наверное, уже добивают или берут в плен.
Молниеносные удары механизированными частями, сокрушительные авианалёты, стремительные окружения и всеобщая дезорганизация польской армии — Ян даже не до конца понимал, как он сумел добраться досюда в целости.
Теперь же его танковый взвод передали под управление капитана Валериана Лукашевича, которому поставили задачу стоять насмерть, пока командование договаривается с большевиками об отступлении на их территорию.
Но ещё вчера был получен однозначный ответ — они согласны только интернировать (1) польские подразделения.
Ян понял, что артподготовка закончилась, прильнул к триплексу и увидел сигнал от командира роты — сигнальщик махал «За мной!»
— Продублируй для взвода, — приказал он. — И поехали!
Они направились обратно на позиции, где, судя по всему, скоро станет очень жарко.
На месте их встретили разрушенные траншеи, множество раненых и убитых, а также разбитые противотанковые пушки.
Здесь предполагалось стоять до последнего — штаб выбрал Конин для обороны не просто так.
Немцы и чехословаки уже на южном берегу Варты, но не могут форсировать её — не дают.
Также они уже на севере, упёрлись в оборону 10-й кавалерийской бригады, единственной механизированной бригады, сформированной
Сам Конин защищает сборная солянка войск, оставшихся после битвы за Познань. И поручик Ян Скрупский отступил из Познани со своим взводом, когда командир роты и её основной состав был уничтожен.
В Конине его взвод включили в 18-ю отдельную танковую роту капитана Лукашевича, которого он до этого ни разу не встречал.
«Зато дали немцам просраться…» — подумал Ян с ожесточением на лице. — «Только очухались, падаль…»
Несмотря на разгром Войска польского под Познанью, немцы тоже понесли серьёзные потери — это было, пока что, единственное генеральное сражение этой войны.
Капитан Лукашевич выбрался из своего танка и к нему сразу же подбежал майор Богдановский, командующий 3-им пехотным полком, удерживающим траншеи. Точнее, тем, что осталось от 3-го пехотного полка, а также остатками других подразделений, включёнными в состав полка.
Майор Богдановский активно жестикулировал и что-то кричал. Судя по состоянию его формы, рядом с ним разорвался снаряд — вероятно, он контужен и плохо слышит даже свой голос.
Капитан Лукашевич терпеливо выслушал его, после чего начал что-то объяснять, тыкая пальцем в карту, извлечённую из планшета. Богдановский отрицательно мотал головой, тыкал пальцем в небо, а затем в землю и что-то кричал.
В итоге они до чего-то договорились, после чего Лукашевич дал команду на сбор офицеров роты.
— Авианалёта не было, — сообщил он. — Немец так не воюет. По-хорошему, нам нужно в лес, но если уйдём, пехоту здесь сомнут и оборонительная задача будет провалена.
— Но нас же забомбят тут! — выкрикнул поручик Милославский. — Надо отойти в лес, переждать, а потом идти на помощь пехоте!
— Не годится, — покачал головой капитан Лукашевич. — Выделенный участок нужно удержать любой ценой. И мы его удержим. Майор предлагает вкопать танки в землю, сколько успеем. Обещает выделить тридцать человек — этого мало, но хоть какая-то подмога. За работу — времени почти нет.
— Воздух! — выкрикнул один из наблюдателей.
Все сразу вперили взгляды в небеса.
— Это разведчик! — опознал силуэт Ян.
— Значит точно будут наступать, — вздохнул поручик Милославский.
— Пять минут на перекур, а затем за работу, — решил капитан Лукашевич. — Пусть эта паскуда улетит.
Разведчик покрутился над позициями, после чего развернулся — видимо, ничего нового для себя не увидел.
Как только он улетел, Ян забрался в свой танк и вывел его на новую позицию, которую решили оборудовать на месте глубокой воронки за траншеями. Пришлось поработать лопатами, всем членам экипажа и двоим солдатам из пехоты.