Наследие
Шрифт:
Три часа спустя Доусон сидел перед ним, ожидая, пока он закончит читать рапорт. Лафонтен не стал вникать сразу во все детали. Просмотрел написанное и положил бумагу перед собой на стол.
— Что ж, неплохо, — заметил он. — Однако доверять Высшим Стражам вас, очевидно, не научит уже ничто. Жаль.
Доусон посмотрел на него с упрямым огоньком в глазах:
— Собираетесь передать это дело в Трибунал?
— Нет, — спокойно отозвался Лафонтен. — Мы об этом поговорим позже, после того, как я изучу ваш рапорт тщательнее. Что же касается
— Да, и я не вижу в этом ничего противозаконного.
— О, разумеется, в этом нет ничего противозаконного. Кроме маленькой детали: новостями на этом фронте очень интересуется некий Бессмертный, имеющий обыкновение заглядывать в ваш бар.
— Черт! — не сдержался Доусон. — Ладно, не нужно начинать издалека! Я должен прекратить встречаться с Митосом?
— Я не требую, чтобы вы разрывали дружеские связи, Джозеф. Тем более что друзья ваши действительно друзья. Это нужно ценить. Но, — он сделал небольшую паузу, — использовать вас в качестве круглосуточного источника информации им придется прекратить.
Доусон покачал головой и вздохнул:
— Вы ставите меня в безвыходное положение. Я же не могу все время молчать.
— Не надо все время молчать. Просто научитесь отличать безобидные новости от стратегической информации. Да вам и учиться этому не нужно, только вспомнить, как это делается. И никто — слышите? — никто не должен иметь оснований снова обвинить вас в откровенных связях с Бессмертными. К тому же, скоро Митос покинет Париж, провоцировать вас на разглашение запретной информации будет некому.
— Еще недавно этого запрета не было, — тихо произнес Доусон. — Что же изменилось?
— Изменилась ситуация. В чрезвычайных мерах больше нет нужды.
— Дружба для вас — чрезвычайная мера?
Это была уже дерзость.
Лафонтен откинулся в кресле и холодно посмотрел в лицо кипящему негодованием Доусону.
— Я ничего не повторяю дважды, господин Доусон. И прежде чем игнорировать мой приказ, подумайте как следует. Можете идти.
Спорить Доусон не осмелился. Попрощался и ушел, оскорбленный и негодующий. Ничего, подумает обо всем как следует и успокоится. А сейчас нужно было как следует изучить рапорт. Все это очень и очень интересно.
Следующий час ушел у него на рапорт Доусона и сопоставление названных там фактов с информацией из других источников.
Зороастрийский миф о демоне Аримане, изучением которого занимался Джейсон Лэндри, оказался не совсем мифом. Вернее, совсем не мифом. Тогда, в девяносто седьмом году, никто ничего толком не понимал, в том числе сами Бессмертные и даже «Воин Света» — Дункан МакЛауд.
Однако с тех пор многое прояснилось.
Ричи Райан на самом деле погиб и не воскресал. Его двойник — порождение все той же силы, именуемой в мифах «демоном». А сила эта ничто иное, как витано. Бессмертные — существа из плоти и крови, в которой скрывается Огонь Жизни; Ариман — порождение этого Огня,
Значит ли это, что витано обладает неким собственным разумом и волей? Или «Ариман» — одна из форм его существования, так же, как Бессмертные? Только они — в первую очередь люди, а это существо состоит из чистой энергии…
Но Митос совсем недавно утверждал, что никакие страсти, порождающие в людях зло, чистой энергии несвойственны. А Ариман представляется чистейшим воплощением именно зла — ненависти, жестокости, страсти к разрушению…
Митос ошибался насчет своей природы, или Ариман — все-таки не материализованная сущность витано, а нечто иное?
И пока ответов на все эти вопросы нет, никакой войны на уничтожение с Бессмертными затевать нельзя. А вот как получить эти ответы?
Конечно, исследования покойного профессора Крамера можно было бы взять за основу, не будь они до такой степени пропитаны маниакальной идеей власти над Единственным…
Телефонный звонок отвлек его от чтения и раздумий.
— Да?
— Добрый день, месье Лафонтен. Она здесь.
— Прямо сейчас?
— Да. Как вы и предполагали.
— Хорошо. Спасибо. Продолжайте работать. — Он положил трубку и включил интерком: — Дана, вызовите, пожалуйста, мою машину.
*
Кедвин медленно шла по дорожке вдоль края кладбища. Лафонтен поджидал ее возле того места, где дорожка расходилась на две, образуя вытянутую петлю. На изгибе боковой дорожки стояла скамейка со спинкой и подлокотниками. Высокие кусты живой изгороди были в этом месте не очень густыми, но подходили почти к самой скамейке. Это было как раз то, что нужно.
Пропустив Кедвин мимо, Лафонтен выступил из-за деревьев и сел на скамейку.
— Добрый день, госпожа Кедвин.
Она остановилась, будто налетев на стену. Оглянулась.
Лафонтен почти слышал ее мысли — уединенное место, поблизости ни души, за деревьями можно спрятать целую команду…
— Не бойтесь, я не хочу вам зла. Я пришел говорить, а не охотиться.
— Я не боюсь. — Она подошла и села на другой край скамейки. — Слушаю вас.
Он еще немного помолчал, глядя в сторону кладбища и давая Кедвин присмотреться и убедиться, что опасности нет. Потом быстро глянул на нее — и заметил мелькнувшую на ее лице досаду. Значит, рассматривала, но не хотела, чтобы он это заметил.
— Итак? — произнесла она, обращая взгляд в пространство.
— Как чувствует себя ваш друг? Или можно уже сказать, муж? — спросил Верховный, намеренно подчеркивая свою осведомленность об их жизни.
— Он считает, что все счеты между ним и вами закончены.
— Можно было догадаться. Передайте ему мои соболезнования.
— По поводу? — насторожилась Кедвин.
— По поводу смерти его ученика, разумеется. Кроме того, мне хотелось бы предупредить вас… В Ордене скоро могут произойти перемены. Вам лучше на это время исчезнуть.