Наследница чужих богов. Часть 2
Шрифт:
Где-то позади нарастало сражение, сквозь общие мысли слышались голоса его людей, бранная речь Раваха, скрежет разбивающегося камня. Возможно, им еще удастся задержать его ни-адду, потянуть время, но надолго их точно не хватит. Кайя сбежит от него…
Рэм резко отвернулся. Перенаправив мысли вперед, подавил чувства.
Сейчас нужно действовать, и действовать решительно, без оглядки на бесполезные эмоции. Мэл еще жив, не потерян окончательно. Пока для него открыты дороги в их реальность, его еще можно спасти. И как бы ему ни хотелось вернуть свою степнячку, образумить, прижать к себе, защитить или наказать, выбор он уже
Рэм обратил взор внутрь собственной силы, заставив себя успокоиться. Поводырем он никогда не был – это участь высших священнослужителей – поэтому понимал только общие черты их практик. Полное погружение с имитацией ритуала тарикон отпадало сразу: он просто не сумеет вести племянника и потеряет его. Оставалось одно – немедленно извлечь Мэла, но в этом и заключалась главная опасность. Неподготовленный разум и тело племянника постоянно менялись. Сама его суть поддавалась потоку, едва ли цепляясь за зримый мир. Противостоять такому напору первобытной энергии галеат не мог, и только сила самого Рэма, подобно якорю, еще удерживала его на поверхности.
Даже малая ошибка могла стоить им двоим жизни. В любом случае, Тамерлан уже не вернется прежним, но свести ущерб к минимуму Рэм еще успевал. Только бы верно рассчитать момент: ни опоздать, ни начать слишком рано.
Дождавшись, когда его плоть обретет зримые контуры, а разум соберется воедино, Рэм подался назад. Аккуратно потянув на себя, он услышал звук рвущейся кожи. В нос ударил металлический запах своей и чужой крови. На недопустимо длинный миг показалось, что в его руках останутся лишь оторванные кисти, что он все же проиграет первобытной стихии, но затем тело племянника начало медленно обретать плоть, вес, саму жизнь. Проступив в ночи, оно увесистым кулем свалилось на него сверху.
Какое-то время Рэм не пытался встать.
В висках у него стучало, легкие распирало таким жаром, словно он нахлебался гнилой воды, долго не дышал или вовсе тонул. Непривычная слабость путала мысли, сознание расплывалось перед глазами цветными вспышками. Сил у него почти не осталось: физически и эмоционально он уже находился на пределе. Встреча с водами Имардана, да еще и после того, что ему пришлось пережить в борьбе со стихиями и Пустотой, явно не входила в его планы, как и многое из случившегося сегодня. Гибель его духовного наставника… убийство. И от чьих рук? Женщины, что он так безрассудно пригрел у своего сердца.
С того самого момента, как Рэм получил послание Кирана, когда впервые со смерти матери, пусть и мимолетно, ощутил себя загнанным в угол, растерянным, этот вечер и ночь превратились для него в один сплошной натянутый нерв. Эмоции захлестывали, то и дело брали над ним верх. И, возможно, доберись Рэм до своей степнячки сразу, увидь воочию то, что видел его галеат, толпа на площади, предвидеть свои решения в тот момент побоялся бы даже он сам.
Сейчас же ярости к ней в нем почти не осталось – все перегорело в пепел. Рэм вымотался на грани обморока, и как никогда нуждался в восстановлении. Эта проклятая ночь не отпускала, не добила его окончательно, но и до рассвета еще оставалось далеко. Нужно вставать. Подниматься на ноги…
Спихнув племянника на мостовую, Рэм в последний момент сдержал рвотный позыв. Кровь во рту, что и так щедро мешалась со слюной, до тошноты раздражала ему язык и горло.
— Мэл… очнись.
Тамерлан не
— Давай, дурень… – он захлопал его по щекам, стараясь привести в чувства, но племянник лишь искривил рот, почти сразу потеряв сознание.
Выглядел галеат ужасно, куда хуже, чем рассчитывал Рэм: закрытые веки подрагивали, губы перекосило в мучительном спазме, прерывистое дыхание с трудом поднимало его грудь, хриплым свистом вырываясь наружу. Поверх обнаженного тела начали проступать первые необратимые изменения: раны — будущие шрамы, незримые увечья, редкие белесые пряди седины в волосах, перекошенное в муках молодое лицо.
От Тамерлана несло паленой кожей, вонью незримого мира, смесью эмоций, что почти касались общих мыслей: страхом, обреченностью, разочарованием, злостью, болью… И одного пристального взгляда на него было достаточно, чтобы понять: избавиться от последствий этого дня ему не удастся. Его сильный и молодой племянник останется калекой… Навсегда.
Игнорируя собственную слабость, Рэм поднялся.
Кайя… Пусть только попадется ему в руки! Он тогда… что?
Что он с ней сделает? Что он вообще способен сделать с той, кого вопреки благоразумию подпустил так близко?
Беззвучные вопросы один за другим кололи ему мысли, будили остатки ярости, дурачили. И не потому, что у него не было на них ответов. Нет. Как раз наоборот...
До хруста стиснув челюсти, Рэм сплюнул кровь. Взглядом нашел Кайю. Хрупкая, по-девичьи тонкая фигура степнячки все еще металась в кольце его людей. Множество невидимых петель вновь и вновь летели в ее сторону. Она еще уходила из-под ударов, оборонялась, но в каждом ее движении уже угадывалась усталость.
Увернувшись от очередной атаки, разбив некоторые петли на ходу, Кайя пропустила последние два удара. Те, как хлыстом, обожгли ей плечи, и уже через миг кромешную темноту ночи рассек ее полный боли крик. Третья петля от Раваха не заставила себя ждать, поймав ее запястье. Степнячка оступилась, чудом сохранив равновесие. Но только когда Рэм сумел разглядеть бледное лицо своей ни-адды, будто почувствовав ее боль, он окончательно сорвался. Не успев осознать смысл сказанных слов, остановить самого себя, быстро отдал приказ.
— Прекратить! Равах, не трогай ее!
Только страх… Единственное естественное желание – уберечь, оставались в его мыслях, и больше ничего… Он ничего не мог с ней сделать.
Проклятие! Он даже ее боли выносить не мог…
...
До Раваха не сразу дошел его приказ. Пришлось повторить, не прибегая к голосу – сквозь общие мысли, после чего второй галеат подчинился. Взвинченный битвой, такой же уставший, Равах тут же наградил его возмущенным взглядом, коротко выругался, но в остальном промолчал. Благо Единому, в эти секунды ему хватило ума заткнуться, оставить свое мнение при себе, за что Рэм был ему благодарен. Он и сам еще не понимал, что именно сделал.
Дал ей уйти? Вновь пожалел?
Кайю Рэм больше не звал. Его степнячка, уловив момент, в который раз не став на него смотреть, все же добралась к шаттлу. Лестничный трап за ней тут же поднялся, и меньше чем через минуту поверхность виардда ожила сигнальными огнями. Звук работающих двигателей смешался с вибрацией затихающих землетрясений, воем ночного ветра. Корабль дернулся. Опалив землю под собой, разгоняя облако пыли, встрепенулся, едва тут же не упав обратно.
Равах подошел ближе.