Наследница огненных льдов

Ванина Антонина

Пока он спал, Эспин с Вистингом успели закончить копирование карты. Эспин принёс её к дому Ерхолевли и пошаркал ногами у порога, чтобы я услышала. Не таясь от спящего старика, я открыла дверь, приняла карту и положила её обратно на пол, даже закидала обрезками шкур для пущей маскировки.

– Всё, мы закончили, – шепнул мне в дверях Эспин, – уходите, пока он не заметил.

– А кто будет дошивать штаны? – шёпотом возмутился Брум. – Ты что, хочешь лишить человека веры в добрых духов? Последнее у него хочешь отнять?

 Брум прав, одинокий старик имеет право на чудо. К тому же он ведь получит свои новые штаны не просто так, а

за карту, которую мы без его ведома скопировали. Непомерно высокая плата, но отступать уже поздно.

Когда мы закончили свою работу и осторожно покинули дом Ерхолевли, на чернильном небе у самого горизонта появилась золотистая полоска скорого рассвета. Меня шатало, тянуло в сон, но я всё же дошла до дома Тимупеля, чтобы сразу повалиться на свободные нары и сомкнуть глаза. Ненадолго. Не успела я толком заснуть, как мужчины начали подниматься, готовясь к предстоящей поездке к побережью.

Глава 58

Упряжные псы Тимупеля огрызались на Зоркого, а он на них. Я стояла во дворе возле хлипеньких узких нарт и на всякий случай прислонилась к стене, чтобы не упасть в снег, когда мои глаза сами собой закроются, и я провалюсь в долгожданный сон.

– Что, принцесса, уработалась за ночь?

Я устало прикрыла глаза и совсем не заметила, как из дома вышел Вистинг. Пока он ставил свой рюкзак на нарты, я всё же набралась смелости и спросила:

– Надеюсь, пальцы я себе исколола не зря. Вы всё успели зарисовать?

– В точности до миллиметра, – усмехнулся он и добавил, – Тебя можно смело засылать во вражеский штаб за планом наступления, и тогда победа во всех войнах точно будет за нами.

Опять он про шпионаж. Меня это даже начинает раздражать.

– А вы, – не стерпела и сказала я, – видимо, не понаслышке знаете про вражеские штабы и похищенние военных карт.

Вистинг смерил меня долгим внимательным взглядом, от которого хотелось поёжиться, и кратко заключил:

– Допустим.

Как же нервно он отреагировал на моё предположение. Хотя, чего тут предполагать, после случайно подслушанного на охотничьей базе разговора я и так всё знаю. А с Вистингом лучше не играть словами, мало ли что у него на уме.

Тимупель возился со своими собаками и попарно пристёгивал их к верёвке, что должна будет тянуть гружённые нарты. Зоркий смотрел на опутанных ремешками псов, на то, что с каждой минутой они всё больше теряют свободу движений, а потом глянул на Вистинга и начал задиристо подгавкивать на упряжных собак. Те огрызались в ответ, рвались задать ему трёпку, но Тимупель основательно привязал упряжку к забору и потому вожак не мог отомстить Зоркому за вчерашнюю украденную кость.

– Но-но, задира, – осадил Зоркого Вистинг и похлопал по пушистому боку. – Тебя бы запрячь в нарту, небось, и пары километров не пробежишь.

Зоркий глянул на него, а во взгляде отразилось нечто отдалённо напоминающее раскаяние. Конечно, мой белый пушистик совсем не злая собака, просто перед Вистингом ему почему-то захотелось показать себя грозным псом.

– Старик Ерхолевли идёт, – выглянув за ограду, суетливо прошептал Тимупель и тут же глянул на меня. – Неужто за тобой?

До чего же мысли медленно вертятся в голове. Не успела я сообразить, чем мне грозит встреча с вредным стариком, а он уже показался возле забора. Я замешкалась и потому не успела распахнуть тяжёлую дверь и забежать в дом. Пришлось спешно обойти строение

и спрятаться за стеной, но оттуда я всё равно услышала скрипучий голос:

– Вот, смотри, какие мне штаны за одну ночь сшили.

– А кто сшил-то? – спросил Тимупель. – Кто к тебе по ночам захаживает?

– Так это, дух очага появился и работную девку с собой из Нижнего мира привёл.

– Да ну, – рассмеялся наш хозяин. – А что за девка-то? И что это у тебя одна штанина нормально сшита, а другая так, что через швы можно палец просунуть?

– Так говорю же тебе, – ворчливо закряхтел дед, – одну штанину дух очага шил, а другую – работная девка из Нижнего мира. А в Нижний мир после смерти кто попадает? Только те, на кого злые духи болезнь нашлют и вместе с ней туда и утащат. Выходит, больная девка была, со скрюченными пальцами.

Потом во дворе послышался дружный смех, в том числе и Вистинга. Как же он меня раздражает!

Когда во дворе воцарилась тишина, а значит, хвастливый старик ушёл, я осмелилась выйти из своего укрытия и тут же нарвалась на сомнительный комплимент от Вистинга:

– Принцесса, а тебе, оказывается, ещё и не чуждо искусство маскировки. Даже легенда имеется. Умеешь ты внедряться в самые безнадёжные предприятия.

– Ну, раз вам это не по зубам, приходится мне отдуваться.

Хорошо, что из дома вышел Эспин и не дал Вистингу зацепить меня очередной колкостью. Настало время трогаться в путь, но вчетвером нам не поместиться в узкие нарты. Было принято решено, что Вистинг и Эспин отправятся по соседним дворам искать каюров без попутчиков, я же поеду с Тимупелем и рюкзаком Вистинга к морю.

Упираясь спиной о мешок с сушёной рыбой для собак, я вытянула ноги вперёд. Тимупель не спешил садиться на передний край нарт, чтобы управлять собаками, напротив, он зашёл мне за спину, поставил ноги на край полозьев, ухватился руками за спинку нарт, а потом подал своим собакам пару отрывистых и звонких команд.

Нарта двинулась вперёд, выехала со двора и остановилась. Пришлось подождать, когда на улице покажутся другие упряжки, чтобы двинуться вместе с ними единым караваном.

С кем ехал Эспин, я так и не разглядела, зато точно знала, что Вистинг движется на две упряжке впереди. Это я поняла из-за Зоркого: он неустанно бежал в стороне, но точно следовал за определённой нартой и время от времени оглядывался. Вот, значит как… Что ж, пора бы уже перестать этому удивляться. Я куропаток стрелять не умею, кормильцем и вожаком стаи мне не быть. Обидно, но любовь Зоркого я потеряла безвозвратно.

С этими безрадостными мыслями и под мерную качку между сугробов и заметённых снегом кочек я начала клевать носом, а вскоре веки тяжело опустились, и я уже была не в силах открыть глаза.

Не знаю, сколько времени моё сознание пробыло в черноте, разбавленной смутными образами грядущего сна, но из мира грёз меня вырвал резкий толчок и ощущение, будто меня что-то придавило. Мы налетели на сугроб и нарты перевернулись? Я лежу в снегу, а на мне рюкзаки и мешок с рыбой?

Через силу я открыла глаза и увидела мордашку Зоркого. Ах ты мой лапочка! Наверное, увидел, что я заснула, и решил, как всегда, согреть меня, чтобы я не замёрзла в дороге. Такой заботливый. А ещё хитрый. Зоркий в этом караване единственная собака, которая едет в собачьей же упряжке. Да ещё и лёжа на мне. Ну ладно, места в нарте и вправду немного, так что обниму его, чтобы ненароком не вывалился на снег.