Наследница огненных льдов

Ванина Антонина

Сила… а ведь я знаю её имя. Три дня назад я попросила пехлича помочь мне словом и делом, а он сказал, что у любой услуги есть своя цена. Чем я готова пожертвовать ради спасения дяди Руди – так он спросил - а я ответила, что отдам всё что угодно. Нет, нет… мы не так договаривались, я говорила о себе, я бы никогда не пожертвовала Эспином, ни за что…

До яранг Зоркий добежал вперёд меня. Упряжку я приметила сразу около одного из жилищ, а звуки бубна и колокольчиков, что доносились изнутри, заставили откинуть шкуру-занавесь и войти.

Женщины от мала до велика толпились

вокруг очага, а Эспин лежал в свёртке из шкур и не подавал никаких признаков жизни. По щекам Тэйми бежали слёзы, но она изо всех сил старалась не впадать в истерику. Шаманка камлала над головой Эспина, но заунывные завывания вперемешку с заклинаниями больше походили на траурную песнь. Нет, это совсем не то, это не поможет Эспину.

Я открыла рюкзак и принялась рыться в своих вещах, пока не нашла пакет с аптечными порошками. Вроде к каждому приклеена этикетка, но названия ни о чём мне не говорят. Так, что же делать, какое же лекарство поможет Эспину? Только он знал, для чего нужно каждое из них. А теперь он без сознания и не скажет…

– Духи непоколебимы, - проскрипела шаманка, отложив бубен с колотушкой, - они решили забрать себе молодого странника, они и заберут. Утащат в Нижний мир.

– Нет! – взревела Тэйми. – Ты же шаманка, скажи духам, что мой муж им не нужен!

– Духи не отпустят его. Лучше дай ему спокойно уйти, не тяни обратно, не зови, иначе он заплутает по дороге в Нижний мир и навсегда останется блуждающим голодным духом. Будешь тосковать по нему, он придёт и высосет твою душу, каждые день будет тебя грызть, пока ты сама не окажешься в Нижнем мире.

– Пусть в Нижний мир, - разрыдалась Тэйми и упала Эспину на грудь, - пусть заберёт меня с собой. Не хочу больше быть одна…

Она ревела, а женщины шикали на неё и ругали за такие опрометчивые слова. В итоге они оттащили Тэйми от неподвижного тела, а я опустилась рядом с Эспином и попыталась нащупать пульс на сонной артерии. Его не было.

– Нет, - не хотела я верить, - да очнись же ты, скажи им, что ты не умер…

Я трясла его за плечи, тормошила, пыталась бить по щекам, но Эспин не приходил в себя. Снова приложила пальцы к его шее, и мне показалось, что один слабый удар сердца всё же отозвался на мои старания. Значит, ещё не всё потеряно, значит, нужно что-то делать и дальше.

– Оставь, дай ему уйти, - журила меня шаманка.

– Ни за что, я не сдамся.

Какой же он холодный, живой человек не должен быть таким. Эспин, как же тебя согреть, что же мне придумать?

– Зоркий, - обернулась я, надеясь, что мой пёсик стоит у входа и заглядывает в незнакомую ярангу. Так оно и оказалось.
– Иди сюда пушистик мой, помоги нам.

Я протянула руки, и он неуверенно зашёл в жилище, виляя мне хвостом.

– Иди ко мне, иди сюда, - я обхватила его за шею и попросила, - ложись под шкуру, грей Эспина. Ты же умеешь, ты же такой тёплый.

Я отбросила край шкуры и заставила Зоркого лечь под бок к Эспину. Мой пёсик не сопротивлялся и лежал спокойно, только голову задрал, чтобы лизнуть Эспина в плечо. Так, прекрасно, Зоркий своё дело знает, но одной собаки для согревания

будет мало.

Я выбежала наружу и отыскала взглядом Унча, что сидел на спине светлоглазого Тармо и жалобно смотрел на меня.

– Помоги отвязать трёх собак, - попросила я хухморчика, - Ты же можешь уговорить Тармо полежать рядом с Эспином.

– Да, Шела, - пропищал он, - сейчас всё сделаю, только…

– Что?

– Я уже видел в селении у моря, как люди замерзают. Не помогут собаки.

– Ничего не знаю, - огрызнулась я. – Отвязывай Тармо. И ещё кого-то надо. Давай Дымку, она любит Эспина, будет лежать с ним рядом. И Роху, она спокойная, не убежит.

Пока женщины приводили в чувство Тэйми, я исполнила задуманное и затащила собак в ярангу, чтобы уложить под шкуру рядом с Эспином по бокам и возле ног так, чтобы только морды наружу торчали. Всё, теперь надо ждать. Скоро Эспину станет теплее, скоро он должен прийти в себя.

– Тэйми, - подошла я к ней, - прекрати реветь. Нам сейчас надо спасать Эспина, нет времени на слёзы

– Духи сказали, что заберут его, - качала она головой, - они утащат его в Нижний мир. Если духи так решили, нет от них спасения.

Да что это с ней? Где былая уверенность в себе и бесстрашие на грани безрассудства? Неужели нашлось в этой жизни то, что смогло сломать эту сильную девушку? Как же она сильно любит Эспина…

– Послушай, Тэйми, - пришлось сказать мне, - это под Полуночными островами простёрся Нижний мир, в котором живут злые духи. Там, где родился Эспин, никакого Нижнего мира нет. Ваши духи чужие для нас, они не вправе распоряжаться нашими жизнями, понимаешь? Никто никуда не заберёт Эспина, если мы его отогреем.

– Правда? – шмыгнула она носом, но лить слёзы не прекратила. – Если под вашим далёким большим островом нет Нижнего мира, то куда уходят погибшие люди после смерти?

Так и знала, что она задаст вопрос, на который так сразу ответ и не придумаешь. Но надо постараться, от этого ведь зависит душевное равновесие Тэйми и жизнь Эспина в том числе.

– Если сложить руки и не пытаться помочь умирающему, то он умрёт и окажется в небытии, в таком тёмном и тихом месте, где нет ничего и никого. Если не пытаться спасти человека, высшие силы увидят это и решат, что на этом свете он никому не нужен и ему не нужен никто. Тогда они перенесут его душу в мир безмолвия и мрака, и там она будет пребывать в тоскливом одиночестве целую вечность. Вечность, в темноте, в полном одиночестве. Теперь понимаешь, почему сейчас нам нельзя оставлять Эспина без внимания и помощи?

– Понимаю, - кивнула она и тут же поднялась с места, - теперь я всё понимаю.

Тэйми подошла к циновке, где Эспин и собаки лежали под широкой шкурой, и опустилась рядом. Она не удержалась и обняла его, и долго не хотела подниматься, правда больше слёз не лила.

– Вот всё и повторилось, - отстранившись, она провела рукой по его бледной щеке и тихо сказала, - Давным-давно мама моя отца выхаживала и выходила. Как только он глаза открыл, она и полюбила его всем сердцем. А если я тебя выхожу, может, тогда ты меня полюбишь?