Насмешливый лик Смерти
Шрифт:
Я изменил тактику.
– Почему она вас вчера вечером выгнала?
– Она меня не выгоняла.
– Почему вы тогда уволились?
– Не захотела больше на нее работать.
– Но вчера вы на нее работали.
– Ну да, до того как она меня выгнала... то есть до того как я уволилась.
– В субботу вы целый день были на работе?
– До шести часов. Я ухожу в шесть, если нет ничего непредвиденного. То есть, уходила.
– Миссис Беннинг никуда не отлучалась?
– Ближе к вечеру выходила ненадолго,
– Когда она ушла из дома?
– Около пяти, незадолго до пяти.
– Когда она вернулась?
– Уже после моего ухода.
– А доктор?
– Насколько я знаю, он был дома.
– Он не выходил с женой?
– Нет, он сказал, что хочет вздремнуть.
– Когда вы опять встретились с миссис Беннинг?
– Никогда.
– Вы встретились с ней в кафе «У Тома» около восьми.
– А, да. Да. Я совсем забыла.
– Она смешалась.
– Она дала вам деньги?
Флори помолчала.
– Нет.
– Но что-то заставило ее повернуться и посмотреть на красный клеенчатый кошелек на туалетном столике.
– Почему она их вам дала?
– Она ничего мне не давала.
– Сколько вы получили?
– Только расчет, - пробормотала она.
– То, что мне были должны.
– Сколько?
– Триста долларов.
– Не многовато ли для расчета?
Флори подняла тяжелый взгляд к потолку, а потом опять вперила его в красный кошелек на туалетном столике. Она смотрела на него с таким пристальным вниманием, будто он был живой и собирался взлететь.
– Это премиальные.
– Она нашла-таки слово.
– Она дала мне премиальные.
– За что? Вы ей не нравились.
– Это я вам почему-то не нравлюсь, - пропищала она детским голоском.
– Я не сделала ничего плохого. Не пойму, за что вы на меня взъелись.
– Вы мне страшно нравитесь, - соврал я.
– Только дело в том, что я собираюсь раскрыть несколько убийств. Вы важная свидетельница.
– Я?
– Вы. Она покупала ваше молчание? О чем вы не должны были болтать?
– Раз я свидетельница, мне придется вернуть деньги? Мои премиальные?
– Нет, если не будете про них трепаться.
– А вы никому не скажете?
– Мне это ни к чему. За что она вам заплатила, Флори?
Я терпеливо ждал, слушая ее дыхание.
– За кровь, - сказала она.
– Я обнаружила несколько капель крови на полу приемной. Я их стерла.
– Когда?
– В понедельник две недели назад, когда я впервые увидела миссис Беннинг. Я спросила доктора про кровь, и он сказал, что в воскресенье ему пришлось принять туриста, порезавшего палец. Я об этом больше и не думала, пока миссис Беннинг вчера мне не напомнила.
– Как та мамаша, которая заклинала детей не совать в нос горох.
– Что за мамаша?
– заинтересовалась Флори.
– Это такая сказка. Суть в том, что стоило ей отвернуться, дети тут же засунули
– Вовсе нет.
– По специфической скулящей интонации я сразу определил, что да. Приходится пользоваться и такими методами, когда тебе постоянно пудрят мозги.
Она увела разговор в сторону:
– Кстати, его настоящее имя не Десмонд, а Хейст или что-то вроде того. Я мельком видела его водительское удостоверение.
– Когда?
– Вчера вечером в машине.
– В «бьюике»?
– Ага. Лично я думаю, он его украл. Но я тут совершенно ни при чем. Он приехал на нем забирать меня с квартиры. И вешал мне на уши лапшу, будто он его нашел, представляете? Еще сказал, что «бьюик» стоит пять тысяч, а может, больше. Я ему сказала, что это что-то многовато для подержанной машины, а он только рассмеялся.
– Это был зелено-салатный двухдверный «бьюик-седан» сорок восьмого года?
– В годах я не понимаю. Это был «бьюик» с двумя дверцами, именно такого цвета. Он его украл, правда?
– Думаю, он действительно его нашел. Он не говорил, где?
– Нет. Но, видно, в городе. В ужин у него не было машины, а в десять часов он прикатил за мной на «бьюике». Где парень может найти машину?
– Хороший вопрос. Одевайтесь, Флори. Я отвернусь.
– Вы меня не арестуете? Я никаких беззаконий не делала... не совершала.
– Я хочу, чтобы вы попробовали опознать человека, и все.
– Какого?
– Еще один хороший вопрос.
Я подошел к окну и попытался его открыть. Жаркий вонючий воздух, закупоренный в четырех стенах, спирал мне дыхание. Рама поднялась на четыре дюйма и навеки заклинилась. Окно выходило на север, в сторону муниципалитета и отеля «Миссионер». По оцепеневшим под солнцем улицам тащились редкие пешеходы, ползли, тяжело пыхтя, редкие машины. За спиной я слышал дзиньканье дерущей волосы расчески, тихие чертыхания Флори, шуршание и щелчок эластичного пояса, легкий шорох шелковых чулок, стук каблуков по полу и шум льющейся в раковину воды.
Прямо под окном пыльный голубой автобус загружал пассажиров: беременную мексиканку со стайкой полуголых коричневых детишек, мужчину в рабочем комбинезоне, который мог быть их папашей, старика с палочкой, отбрасывавшего на тротуар трехногую тень, и двух молодых солдат, казалось заранее утомленных любыми путешествиями, по любой долине и под любым небом. Очередь медленно двигалась вперед, как пестрая змея, опьяневшая от солнца.
– Я готова, - сказала Флори.
На ней была батистовая блузка и ярко-красный жакет. Зачесанные назад волосы открывали лицо, казавшееся более строгим под бело-красным макияжем. Она смотрела на меня с тревогой, сжимая красный клеенчатый кошелек.