Наталья
Шрифт:
— Конечно, книги оставь.
Мы приближаемся к пивнушке. Хвост в два конца извивается.
— Саш, у меня только полрубля.
— Забудь, Шур, это пустое, о презренных деньгах не надо думать. У меня вообще в кармане ни гроша.
— А как же мы пиво будем пить? — он смотрит на меня.
— На твои полрубля!..
Подхожу, пробиваясь к окошку, и прошу одного мужика: две кружечки и десять сушек.
— Неудобно, — говорит он, — люди стоят.
— На лекцию надо, понимаете. Пятнадцать
— Студент, что ли? Ну становись передо мной.
Я беру два пива, сушки-бублики и благодарю мужика. Мы становимся в стороне и вытягиваем с наслаждением по первой.
— Ух, хорошо, — говорит Шурик.
— Не плохо. Давай кружку, я повторю.
— Нет, заниматься надо.
— Да ладно, от одной у тебя ничего не изменится.
Я повторяю без очереди, подходя прямо к окошку. Повторять можно без очереди, всегда. Мы жуем бублики и выпиваем по второй. Она тоже проходит со смаком.
Мы повторяем по третьей. В результате чего он не только не возвращается в библиотеку, но не идет на семинар вообще.
Я беру такси, и мы едем на Рязанский проспект, там есть один пивной бар креветочный, хороший, за Абельмановской заставой. Я когда-то там чуть не подрался из-за Верки с двумя. Да она повисла у меня на шее, не дала.
Мы берем сразу шесть кружек пива и четыре порции креветок, чтоб не грустно было. Я достаю Натальины сигареты и угощаю Шурика.
— У-у, «Мальборо». Сань, вечно у тебя всякие штучки такие есть.
— Да это не у меня, она привезла. Ну, давай выпьем.
Он затягивается, и мы поднимаем кружки, чокаемся.
Через час я беру еще шесть кружек и новую порцию креветок.
— Сань, это все, — говорит Шурик, — больше не могу.
Мы с ним уже побывали по три раза по очереди в туалете.
— Шур, — говорю я, а в голове уже мутно и расплывчато. — Ты не спеши. Вот эти кружки уговорим и пойдем, время есть.
— Не, я не могу.
— Я тоже, позже сможем.
Мы сидим и курим, подпирая отяжелевшие головы руками.
— Где твоя девушка, Сань?
У него это хорошо получается, когда он ее называет так.
— По заказам ездит, папа за границу уезжает.
— Как она?
— Нормально.
— Она тебе нравится?
— Да, немного.
— Мне тоже.
Он отпивает из новой кружки.
— Красивая женщина.
— Ничего, — скромно говорю я.
— Нет, красивая, мне очень понравилась.
— Хорошо, — соглашаюсь я и беру свою кружку. Выпиваю ее до дна и начинаю чистить креветки. Я их ненавижу чистить, по одной. Чищу сразу пять-шесть, потом солю, а потом съедаю, и пива. А в голове плывет. Шурка куда-то исчез, потом появился. Наверно, в туалет ходил.
— Шур, ты где был?
— В туалете.
Точно. Хорошо хоть понимаю еще. Я закуриваю сигарету и затягиваюсь.
—
— Где? — не понимает он.
— В туалете.
— А, хорошо, свободно. Сходи, легче в желудке станет.
— А мне уже стало.
— Как так?
— А я под стол.
— Чего, правда? — он смотрит, наклоняется, заглядывая под стол.
— Я шучу, Шур, ты что, думаешь, я правда?
— Всякое может быть. Ты у нас человек эксцентричный.
— Ну, ты даешь, — я пытаюсь смеяться, но щеки не раздвигаются. — Давай выпьем, Шур, а?
— Можно, только кружка не поднимается.
Я помогаю ему поднять и держу, пока она ему в рот выливается, потом удачно ставлю на стол, — сообща.
— Сань, — говорит он, — ну как твоя девушка?
— Нормально, — отвечаю я.
— А где она?
— Она по заказам ездит.
— А почему ее здесь нет?
— Потому что ездит.
— А, понятно.
Но я вижу, что ему уже ничего не понятно, да и мне, еще одна кружка, станет тоже совсем непонятно: кто моя девушка. Я пытаюсь рукой попасть в креветку и очистить ее. Креветка куда-то скачет, поймать ее невозможно, живыми их, что ли, варят?
— Шур, а Шур, ты креветку очистить можешь?
— Какую креветку?
— Живую, — отвечаю я.
— А где она?
— Перед тобой на тарелке.
— Не вижу.
— А, ну с тобой все ясно.
С третьего раза я выделяю одну сигарету из пачки от остальных, со второго щелкает зажигалка, Натальина.
— Шур, сигарету хочешь?
— Нет, я не смогу ее очистить.
— Шур, ты чё, это же сигарета.
— Она живая…
— Все ясно. Давай двигать домой.
— Дай мне твою сигарету.
— На. Подожди… — я не могу найти его рот, потом нахожу.
— Шурик, ты удержишь ее или подержать?
— Я попробую, — бормочет он.
Сигарету он удерживает, не сообща.
— Шур, — у меня в голове пьяно и все расползается. — Осталось три кружки пива или две, не знаю, не считается, давай допьем и пойдем.
— Завернет пускай.
— Чего завернет? — не понимаю я.
— Пиво пускай завернет, с собой возьмем.
— Девушка!
Эй, где наша девушка, девка!
Ее нет.
— Шур, ты ж знаешь, я тебе отказать не могу, ты мой друг… Деушка!
— Ну, чего раскричались, вот она я.
— Где ты? Дай потрогаю… не верю.
Она, оказывается, стоит рядом и смотрит на меня.
— Заверни, — говорю я, с трудом выдыхая.
— Че-го? — возвышает она.
— Меня, Шурика и пиво, то есть… не надо меня и Шурика, пиво.
— Вы чего, юноша, вам проспаться надо.
— Заверни пиво, и я пойду спать. Правильно, Шура?
— Правильно.
— Да не буду я заворачивать пиво.