Наваждение
Шрифт:
Я всталъ съ дивана и тихо подошелъ къ этимъ двумъ друзьямъ моимъ.
Они взглянули на меня, вздрогнули и какъ-то съежились.
— Ну что-жъ, продолжайте, — сказалъ я:- только нтъ, покончите! Еслибъ этотъ вашъ разговоръ былъ для меня неожиданность, я, можетъ быть, вышелъ-бы изъ себя, но вы видите — я спокоенъ, и спокоенъ именно потому, что заране зналъ все, что вы можете говорить и что скажете…
Коко все сидлъ смущенный, но Рамзаевъ ужъ оправился и нахальнйшимъ образомъ взглянулъ на меня.
— А! подслушивать! Это тоже къ твоему идеальному
Я едва удержался, чтобы не плюнуть ему въ лицо.
— Да ужъ одно то, что я услышалъ, доказываетъ, что я имлъ право васъ подслушивать. Васъ, господинъ Коко, я буду просить не приводить въ исполненіе вашего плана ради васъ-же самихъ, потому что все это можетъ очень плохо для васъ кончиться. А что касается тебя, другъ моего дтства, то теб и совта никакого подать не могу…
Я взглянулъ на него, я увидлъ этотъ его бравирующій, вызывающій взглядъ, я мгновенно вспомнилъ все, вс наши отношенія, все наше дтство. Кровь ударила мн въ голову. Я вспомнилъ мою мать, все, чмъ онъ былъ ей обязанъ, но въ то-же время я не могъ вспомнить того, о чемъ она меня просила. Мн безумно захотлось смять эту нахальную физіономію.
Я задыхался.
— Теб я скажу только одно: не смй нигд подходить ко мн, не смй сталкиваться со мною, потому что иначе при всхъ я назову тебя подлецомъ и воромъі И докажу неопровержимо, что ты подлецъ и воръ!
Онъ задрожалъ, и вдругъ глаза его опустились.
Но я ужъ былъ вн себя, я ужъ не помнилъ что длаю.
— Воръ! Воръ! — повторялъ я подъ натискомъ старыхъ воспоминаній. — Ну, отвчай-же мн какъ подобаетъ отвчать, если въ глаза тебя называютъ воромъ, а ты не укралъ ничего! Отвчай!..
Онъ ничего не отвтилъ. Онъ опустился на стулъ, онъ ждалъ, что я ударю его. Я, наконецъ, пришелъ въ себя и быстро вышелъ изъ комнаты.
Эта безобразная сцена меня сильно разстроила, и я долго находился подъ ея впечатлніемъ.
Я давно уже зналъ и понималъ съ какими людьми приходится мн постоянно сталкиваться, какъ только въ жизнь мою начинаетъ входить Зина, какіе люди ее окружаютъ. Но есть-же всему предлъ!..
Я сознавалъ, что нужно, наконецъ, порвать это, что я не имю никакого права до такой степени унижаться. Да и сама она, разслышалъ я внутри себя разсуждающій голосъ, что она такое? Что вышло изъ того, что я согласился простить ее? Отъ чего я ее спасаю? Зачмъ я ей? Во все это время, какъ и прежде, вдь, ничего не выяснилось. Какъ и прежде, я увидлъ въ ней просвтъ только въ минуту свиданія, а затмъ она была все тою-же, неизмнною!
И вотъ теперь, теперь въ ней видно одно только отчаяніе и негодованіе, оттого что мужъ ея выздоровлъ. И она даже ничмъ не объясняетъ мн этого отчаянія и негодованія. Изъ-за меня что-ли она отчаявается? Она ни разу не поговорила по душ со мною. Она снова что-то тянетъ. Нужно покончить, нужно непремнно! Но въ то-же время я отлично зналъ, что ничего не покончу.
Мн только невыносимы были эти минуты отрезвленія. Я съ мученіемъ вслушивался въ разсуждающій
Во всякомъ случа, по крайней мр этихъ отвратительныхъ людишекъ нужно удалить оттуда… или пусть они сдлаютъ тамъ свое дло!
Я даже сталъ чувствовать, что буду радъ, если они успютъ оклеветать меня, если генералъ прямо объявитъ мн, что не желаетъ моего присутствія. Вдь, только этими вншними препятствіями и можно меня заставить не ходить къ нимъ. О, какая слабость!
Во весь слдующій день я, однако, туда не пошелъ. Я именно ждалъ, я давалъ возможность Рамзаеву и Коко исполнить ихъ замыселъ.
И еще день прошелъ, а я все не трогался. Вечеромъ я получилъ записку отъ Зины. Она зоветъ, пишетъ, что ей необходимо меня видть. Я пошелъ.
Она встртила меня одна, и первыя ея слова были:
— Что такое случилось между тобою и Коко?
— Ты не такъ спросила, — отвтилъ я. — Ты должна была спросить, что случилось между мною и Рамзаевымъ.
Я подробно разсказалъ ей всю безобразную сцену у Палкина.
— Ну да, я такъ все это и знала! Зачмъ-же ты сейчасъ не пріхалъ, я-бы предупредила…
— А, такъ значитъ было что предупреждать. Оттого-то я и не пріхалъ. Я далъ имъ полную волю. Ну, что-же вышло? Говори. Мужъ твой намренъ отказать мн отъ дома?
— Да! — Она улыбнулась. — Я желала-бы посмотрть, какъ это онъ будетъ отказывать моимъ друзьямъ! Нтъ, совсмъ не то! Коко дйствительно явился, говорилъ съ мужемъ и на тебя наговаривалъ. Но мужъ поступилъ весьма благоразумно и даже такъ, что я отъ него этого и не ожидала. Онъ призвалъ меня и заставилъ Коко при мн повторить все. Тотъ смутился, сталъ краснть, заикаться, но все-же повторилъ. Ну, а когда онъ повторилъ, я, конечно, попросила его избавить меня навсегда отъ своего присутствія. Слдовательно, ты можешь быть покоенъ: его никогда ужъ у насъ не увидишь.
— Да, это хорошо, — сказалъ я. — Но дло не въ немъ, онъ просто дуракъ и безсмысленное орудіе въ рукахъ другаго. А о другомъ ты пока еще не сказала ничего.
Она не сразу мн отвтила. Она какъ-то странно опустила глаза.
— Съ Рамзаевымъ, — наконецъ, проговорила она:- мы еще не видлись, и тутъ, я думаю, будетъ очень трудно поладить съ мужемъ: онъ слишкомъ высокаго о немъ мннія.
Въ это время въ комнату вошелъ генералъ.
Онъ прямо подошелъ ко мн съ протянутыми руками, обнялъ меня и приложилъ къ моей щек свои колючіе, надушеннные усы.
— Очень радъ васъ видть, голубчикъ, — заговорилъ онъ медленно, все еще слабымъ голосомъ. — Я нарочно просилъ Зиночку послать за вами. Она наврно ужъ вамъ все разсказала. Да, не думалъ я, что у васъ есть враги такіе! Но только они безсильны, успокойтесь. Мы васъ знаемъ и, поврьте, я очень цню вашу дружбу къ моей жен. Это старая дружба, съ дтства, этакая дружба не измняетъ! Да и характеръ вашъ я хорошо понялъ, такъ ужъ такой скверный мальчишка не можетъ измнить моего мннія о васъ. Будьте покойны: во мн вы имете друга. Я вамъ врю.