Не будите спящую собаку
Шрифт:
– Что ... что вы намерены теперь делать, мсье Пуаро?
– Что касается вас, мадемуазель - ничего. Будем считать, что я поверил в вашу историю. А пока съезжу-ка я, пожалуй, в Лондон да повидаюсь с инспектором Миллером.
– А потом?
– спросила Лили.
– А потом, - Пуаро с таинственным видом поднял палец, - потом будет видно.
Уже прикрыв за собой дверь, он с усмешкой взглянул на крохотный лоскуток светло-зеленого шифона.
– Изобретательность Эркюля Пуаро, - самодовольно пробормотал он, - как всегда, не знает пределов!
Инспектор Миллер никогда не относил себя к числу почитателей таланта Эркюля
– Так, значит, вас наняла леди Аствелл? Жаль разочаровывать вас, дорогой друг,но тут вам ничего не светит. Все и так ясно, как Божий день.
– То есть, вы хотите сказать, что у вас нет ни малейших сомнений, кто убийца?
Миллер ухмыльнулся.
– Ни единого! Какие уж тут сомнения?! Можно сказать, взяли его с поличным.
– Мистер Леверсон уже дал показания, я полагаю?
– Лучше бы он вообще молчал, - раздраженно буркнул инспектор. Заладил одно и то же - пошел дескать, прямиком в свою комнату, а к дяде и не думал заходить. Если учитывать то, что нам известно, он ведет себя просто глупо.
– Ну, так ведь он не знает, что нам уже все известно, - усмехнулся Пуаро.
– А кстати, инспектор, какое впечатление произвел на вас молодой Леверсон?
– Глупый молодой идиот.
– Слабохарактерный, скорее всего.
Инспектор утвердительно кивнул.
– Трудно представить, чтобы подобный человек способен на столь хладнокровное убийство? Я бы сказал, что у него ... как это у вас, англичан, говорится? ... кишка тонка!
– На первый взгляд вы правы, - согласился инспектор.
– Но только на первый взгляд. А на самом деле такое случается достаточно часто. Возьмите вот такого трусоватого, избалованного молодого человека, загоните его в угол, но не забудьте напоить перед этим и увидите во что он превратится - в отъявленного головореза! Если хотите знать, слабый человек, загнанный в угол, бывает порой опаснее сильной личности.
– Полностью согласен с вами. Очень тонко подмечено.
Инспектор был явно польщен..
– Конечно, для вас в этом есть и свои преимущества, мсье Пуаро, благодушно заявил он.
– Вы-то в любом случае получите свой гонорар. Конечно, я понимаю, вам приходится делать вид, что вы с головой погрузились в расследование, чтобы её милость была удовлетворена. Я все понимаю!
– Вы понимаете много интересного, - пробормотал Пуаро и откланялся.
Следующий визит он нанес адвокату, представляющему интересы Чарльза Леверсона. Мистер Мейхью оказался высоким, сухопарым джентльменом, весьма осмотрительным в своих высказываниях. Он принял Пуаро несколько сухо, но у маленького бельгийца были свои способы, как завоевывать расположение подобных людей. Не прошло и десяти минут, как они разговаривали не только вполне дружески, но даже доверительно.
– Поймите меня правильно, - говорил Пуаро.
– Этим делом я занимаюсь исключительно в интересах мистера Леверсона. Таково желание леди Аствелл. Она твердо убеждена в его невиновности.
– Да, да, именно
В глазах Пуаро вспыхнул огонек.
– Похоже, вы не придаете большого значения убеждению леди Аствелл? усмехнулся он.
– Насколько я её знаю, завтра утром она может с таким же жаром доказывать, что с самой первой минуты считала его виновным, - сухо заявил адвокат.
– Да, конечно, её так называемая интуиция - отнюдь не доказательство, - охотно согласился Пуаро.
– Но, насколько можно судить, в этом деле все факты, как нарочно, против этого бедного юноши.
– Увы, он только ухудшил дело, когда на допросе в полиции рассказал, как было дело, - продолжал со вздохом адвокат.
– И с тех пор твердит, как заведенный, одно и то же!
– Он и вам то же сказал?
– поинтересовался Пуаро.
Мейхью кивнул.
– Слово в слово.
– И это-то как раз заставляет вас сомневаться в его словах, - подвел итог Пуаро.
– Нет, нет, не стоит возражать, - быстро добавил он, протестующе подняв руку.
– Мне это совершенно ясно! В глубине души вы считаете его убийцей. А теперь послушайте, что скажу вам я - я, Эркюль Пуаро. Вот моя версия того, что произошло в тот самый вечер.
– Этот молодой человек возвращается домой. Час поздний, он только что выпил один коктейль, другой, третий, а кроме - виски с содовой на английский манер, к тому же не один раз. Он не то, чтобы пьян в стельку, нет, ему только ... как это у вас говорят? ... море по колено. Вот в таком настроении молодой Леверсон возвращается домой. Он с трудом открывает дверь своим ключом и нетвердыми шагами поднимается в "Башню" по лестнице. Заглядывает в кабинет и в неярком свете лампы видит своего дядю, склонившегося над письменным столом.
– Как я уже сказал, молодой человек изрядно навеселе, ему сейчас сам черт не брат - и вот он затевает ссору. Он кричит на дядю, оскорбляет его, говорит все, что он о нем думает. Ругательства сыплются градом, одно другого грубее и оскорбительнее. Но молодой Леверсон не понимает, почему дядя в ответ молчит и это приводит его в бешенство. Не зная, как ещё сильнее оскорбить сэра Рубена, он повторяет одно и тоже по нескольку раз, все громче и громче. Он уже почти кричит, но в ответ ни звука. Наконец упорное молчание дяди вызывает в нем неясную тревогу. Он подходит ближе, хватает его за плечо и грубо встряхивает. И тогда... Только попытайтесь представить себе ужас несчастного молодого человека, когда тело его дяди тяжело падает на пол у его ног!
– Вот тут-то наш мистер Леверсон мгновенно трезвеет. С грохотом опрокинув стул, он падает на колени возле тела сэра Рубена. До него, наконец, доходит, что произошла ужасная трагедия. Он чувствует, как что-то теплое и липкое стекает у него по рукам и догадывается, что это такое. Бедняга впадает в панику. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы не было того пронзительного, испуганного крика, который всего несколько секунд тому назад сорвался с его губ и эхом пронесся по всему дому. Машинально он ставит на место упавший стул, потом на цыпочках подкрадывается к двери и вслушивается в царящую вокруг тишину. Ему показалось, что он слышал какой-то неясный звук. И вот он делает отчаянный шаг - пытается представить все так, будто ничего не случилось. Юный Леверсон делает вид, что как ни в чем ни бывало продолжает разговаривать с дядей через открытую дверь.