Не хлебом единым

Смолькин Игорь Александрович

— Где я? — спросил у него Алексей.

— Ты в мире мертвых, как по неведению вы его называете. На самом деле это мир живых, где все мы живем и будем жить вечно, а ваш мир — лишь временное пристанище.

— Кто ты?

— Я твой Ангел хранитель и сейчас проведу тебя разными дорогами загробного мира.

Алексей внимательно взглянул на юношу и понял, где точно видел его — это был Ангел с той иконы в сторожке. Правда, тот более грозный с трезубцем, но все же — точно, тот. Растерявшись, спросил:

— Так значит, я умер?

— И да, и нет — ответить тебе более определенно не в моей власти.

Алексей вдруг вообразил, что неведомо как оказался внутри той самой иконы, но почему-то

совсем не испугался: не было никаких чувств, должных будто бы явиться в подобной ситуации — он не бился в истерике, не хохотал и не плакал. Словно в некоем оцепенении он двинулся за своим спутником.

Они шли обычным шагом, но на удивление быстро. То, что мгновение назад было на горизонте, вдруг оказывалось рядом, потом исчезало позади. Впрочем, Алексей чувствовал, что пока все это маловажно — главное еще грядет. А вот, похоже, и началось... Открылась вдруг темная лента реки. Дорога восходила на мост, по которому они перешли на другую сторону. Сверху вода казалась совершенно черной, испускающей несносный отвратительный запах и мглу. За рекой открылся зеленеющий луг, и они попали в полосу благоухания полевого разнотравья. На некотором отдалении друг от друга тут стояли дома: некоторые совсем простенькие, некоторые же поосновательней и даже роскошной архитектуры. Кое-где у иных домов ощущалось речное зловоние, а к другим смрад не проникал. Меж домов прогуливалось множество народа. Большинство было в красивых светлых одеждах, они собирали цветы и мирно беседовали, иные были одеты скромнее, но никто не грустил, все были веселы и всем довольны. Странно, что Алексей сразу все это разглядел и осмыслил. Когда же он обернулся назад, то понял еще кое-что. Оказывается, перейти реку было не так и просто. На его глазах некто, вступивший на мост, поскользнулся и одной ногой сорвался вниз, тут же из воды высунулись страшные существа и потянули его за собой. Чрез мгновение он скрылся в страшных глубинах. Затем подобное произошло еще с одним человеком.

— Это нечестивые люди, — пояснил его ангел-хранитель, — им никогда не перейти эту реку.

— А что это за река? — осмелился на вопрос Алексей.

— Ежедневно из вашего мира стекает в преисподнюю нечистота людских пороков. Суди сам, насколько зловонна и нечестива ваша жизнь. Даже многие праведные люди, сумевшие перейти сюда, причастны каким либо образом к этому нечестию — поэтому-то у их домов ощущается смрад. Ты же сумел перейти эту реку потому, что на это была воля нашего Владыки и Судии.

Между тем они оказались у какого-то белого храма. Из его открытых врат доносилось чудесное умилительное пение. Алексею такого слышать доселе не доводилось. Оно было настолько совершенно, что вызывало неописуемый трепет души и вселяло в сердце непередаваемую радость и блаженство. Хотелось остаться тут и слушать, слушать — безконечно! Но следовало идти дальше. Вдруг из храма вышел пожилой седобородый священник в золотой ризе и с золотым венцом на голове. Он молча посмотрел на Алексея и издали благословил его, и тот вдруг почувствовал, что откуда-то знает этого благообразного старца.

— Это твой прадед, — пояснил стоящий рядом спутник, — он достойно жил и принял мученическую кончину, за что сподоблен от Господа мученического золотого венца. По его молитвам Господь призвал тебя сюда, чтобы через лицезрение адских мучений ты исправил свою жизнь. Тебе нельзя сейчас с ним разговаривать, но, если ты изменишься , если очистишься покаянием, то еще увидишь его после.

Тут Алексей разом вспомнил давние рассказы отца о своем прадеде, протоиерее Илии, которого в двадцатые годы замучили большевики. Он потянулся к старцу, но спутник увлек его за собой, и они быстро переместились куда-то в иные места. Небо вокруг затянуло серой пеленой. Как бы густые сумерки

сгустились вокруг, а впереди появилось зарево, превратившееся скоро в целое море огня. Алексей ощутил нарастающий чудовищный жар, от которого вот-вот готова была закипеть в жилах кровь.

— Дальше нам нельзя, — сказал спутник, — к этой огненной реке и мы, ангелы, не смеем приближаться.

Они остановились, и Алексей услышал гул человеческих голосов, который перекрывал даже рычание огненной стихии. “Истинный Владыка, Царь Небесный, долго ли нам мучиться здесь?”, — слышалось жуткое стенание невидимых Алексею страждущих людей.

— Здесь блудники, — пояснил ангел-хранитель,— прелюбодеи, убийцы и самоубийцы, чародеи, колдуны и прочие грешники, которых ежедневно тысячами выносит сюда та первая черная река.

Вдруг из огненной пелены прямо к ним выскочили несколько отвратительных черных существ с пылающими глазами. Они тянули свои огромные когтистые лапы к Алексею, силясь его схватить.

— Наш! Наш! Отдай этого грешника нам, — кричали они громкими гнусавыми голосами.

Было в этом что-то нереальное, такого кошмара невозможно было даже вообразить. Дикий ужас обуял Алексея, его сердце, казалось, уже лопнуло, он не чувствовал ног и рук и только едва слышно шептал: “ Нет, нет, нет...”

—Уходите! — властно выкрикнул ангел-хранитель. — Сейчас вам нет власти над ним!

— Наш! Наш! Все равно будет наш! — прокричали напоследок бесы и с гнусным гомоном скрылись за стеной огня.

Последующие несколько минут Алексей был совершенно не в себе и поэтому не осознавал, куда и как они двигаются. Когда же наконец отошел, то огненного моря уже не увидел. Небо по-прежнему было сумеречным, и они стояли у какого-то огромного раскидистого дерева. Алексей машинально поднял голову вверх и вдруг разглядел, что все ветки были сплошь увешаны крестиками, самыми различными: были тут дешевые, оловянные, были огромные золотые и серебряные на массивных золотых же и серебряных цепях, такие он видел только на толстых бандитских шеях. Трудно даже вообразить, сколько их тут находилось.

— Что это? — спросил он, обнаружив, что голос все-таки у него остался.

— Это кресты, — объяснил ангел-хранитель, — снятые с тех умерших, кто при жизни носил их только для украшения тела, без трепета и благоговения пред сей высочайшей святыней, кто не искал у крестной силы помощи и защиты от врагов видимых и невидимых, но гордился их красотой или дорогой стоимостью. Также это кресты, снятые с тех, кто при жизни их совсем не носил, но получил только во гробе после смерти. Для всех этих грешников втуне осталось их крестоношение, и даже иным послужит для еще большего осуждения из-за греха святотатства.

Они двинулись дальше и вскоре оказались перед входом в какую-то пещеру. Ангел-хранитель коснулся рукой двери, та тут же отворилась, и они попали наверное в самое сердце ада. Это были картинки с давешней иконы, но обретшие вдруг реальность и переполненные всеобъемлющей мукой и страхом — человеческий язык безсилен, чтобы выразить это. Множество людей и множество мук: куда бы Алексей не переводил взгляд — всюду были стоны, зубовный скрежет, крики, безнадежные просьбы о помощи... Алексей почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума, лопнет, взорвется и растворится в этом ужасе, кошмаре, вместить которые человеческий разум не в состоянии. Он шагал за своим спутником, опасаясь одного — потерять его из виду или отстать хотя бы на шаг. В одном месте он вдруг сделал неверный шаг и очутился в трясине. Медленно его ноги стали погружаться в черную зловонную жижу. “Помогите!” — прохрипел он и был тут же спасен Ангелом. Однако болотная грязь так прочно пристала к ногам, что не помогли никакие ухищрения очиститься, вдобавок она, как кислота, обжигала кожу.