Не измени себе

Першин Алексей Николаевич

Компания рассмеялась миролюбиво.

— Да не очень. Мы, браток, выходной заработали се­годня, вот и решили отметить.

— Вам хорошо, у вас выходные. Тут вот работу не най­дешь. А с таким привеском неделю в отделе найма не по­являйся,— сказал Борис, потирая синяк.

— Что ты говоришь?..— сочувственно покрутил головой тот, кто первый пошел на примирение.— И давно ищешь?

— Порядком.

В разговор вмешалась девушка:

—

А сами не из Москвы?

— С Камы приехал…

Борис поднял одежду, собираясь уйти.

— Нет, браток, такое не пойдет. Своего обидели. К нам давай, за компанию, глядишь, и работать вместе при­дется.

— А ну вас, второй глаз подобьете.

Веселый гвалт заставил рассмеяться и Бориса. В него вцепились сразу несколько человек, подтащили к разло­женным припасам, усадили, налили в стакан.

— Я пить не умею. И нельзя мне.

— Ну, за знакомство, дело святое.

Пришлось сделать глоток, другой. Глаз у Бориса ныл, хоть он и приложил к нему пятак по совету обидчика, ко­торого называли Сергеем. Особенно хлопотала девушка, Люба. Она все норовила поухаживать за пострадавшим, придумала холодные примочки, но Борис сконфуженно от­странился…

На второй день глаз у Дроздова заплыл, и теперь в от­делах найма с ним даже разговаривать не хотели. Не при­шла и Люба к остановке трамвая, как договорились: она вызвалась узнать о месте для Бориса на их заводе.

Вот тут и вспомнил Дроздов о телефоне Клавдии Ива­новны Осетровой. Некоторое время он вертел в руках бу­мажку, раздумывая: звонить или нет? И все-таки решился: уж очень участливыми были глаза у Клавдии Ивановны. Сама же и телефон дала. Вдруг что-то выгорит?

Смущаясь, он попросил прохожего помочь ему позвонить по автомату (Борис не знал, как это делается). Тот охотно исполнил его просьбу.

— А, пропащий! — сразу вспомнила его Клавдия Ива­новна.— Кстати, как хоть зовут-то вас?

— Дроздов. Борис Андреевич Дроздов,— смущенно представился он.

— До Андреевича вам пока что далековато. С работой, конечно, не устроились, как я понимаю?

— Все бегаю…

— Так я и знала. Трудно сейчас… Вы оба без работы?

— Нет, я один. Приятелю моему дядя место нашел.

— И живете сейчас один?

— Да, снял комнату.

— Понятно… Ну, да ладно, не вешайте носа. Вот что сделайте. Отправляйтесь на станкостроительный. Там на­род дружный, молодежь любят. Разыщите Разумнова. Он кадрами ведает. У вас есть какая-нибудь специальность?

— Я слесарь. Год работал на Урале.

— Отлично. Сейчас же ступайте. Я уже неделю назад разговаривала с Разумновым… Он любит возиться с моло­дежью. Если возьмет, будете довольны.

— А как его зовут?

— Константин Арефьевич.

– А кто вы, если спросит?

Осетрова рассмеялась.

—

Не волнуйтесь, не спросит. Я — комсомольский ра­ботник. И мне бы очень хотелось, Борис, чтобы вы не ду­мали, будто все у нас в Москве такие же, как родственни­ки вашего приятеля. Поняли? Есть и другие москвичи. На них Москва держится.

Почему-то при этих словах, как живая, представилась ему та голенастая черноглазая девчонка. Неужто она все еще орудует на вокзале? Как ни странно, до этого разго­вора он ни разу не вспомнил о пей.

4

Июль выдался на редкость жарким. Мостовые раска­лились. Жгло даже через подошву. Может быть, и потому еще жгло, что сандалеты у Бориса уже на ладан дышали…

Не без страха подходил Борис к заводу. Большой кра­сивый корпус с застекленной галереей. Как раз в том кор­пусе и находился отдел кадров. Там же разместился и ме­ханический цех. Отгадать было не сложно: еще издали Бо­рис услышал волнующий гул работающих станков.

Может быть, и храбрее чувствовал бы себя Борис, не будь у него синяка под глазом. Черт знает за кого могут его принять из-за этой нелепой случайности. Ну да что по­делаешь!

Тихонько постучал в окошко, над которым красовалась надпись: «Отдел кадров». Оно не сразу открылось. Но вот показалось красивое, не очень молодое женское лицо. Из приветливого оно вдруг стало суровым.

— Слушаю вас, молодой человек.

— Извините… Я в отношении работы…— каким-то не своим, деревянным голосом пробормотал Борис.

— У вас направление из биржи?

— Да… То есть нет, позвонить должны,— растерялся Борис.

Красивое лицо исказилось гневом.

— Вы что, молодой человек, правил не знаете? Прини­маем на работу только по направлению биржи труда.— Гу­бы ее презрительно скривились.— Драться, как я вижу, вы успели научиться, а вот правил соблюдать не желаете.— И окошко резко захлопнулось.

Тыльной стороной руки Борис смахнул пот со лба. Чер­това мамзель, даже вопрос задать о Разумнове не дала.

Кто-то вдруг хлопнул сзади Бориса по плечу. Он обер­нулся и… отпрянул, удивленный. Тот самый парень, кото­рый поставил ему синяк под глазом, стоял рядом и от удо­вольствия растягивал в улыбке рот до ушей.

— Вот так встреча, а мы тебя уж и не чаяли увидеть!

Но Борису было не до улыбок.

— По вашей милости от ворот поворот получаю,— буркнул он и, отвернувшись, направился к выходу.

— Да ты постой, чудак-человек,— всполошился парень, хватая за руку Бориса.— Я же извинился… С кем не бы­вает?.. Лучше толком расскажи, что тут произошло?