Не лови золотого коня!

Алфёрова Наталья

— Дальше искать будем, — невозмутимо ответил Василий Степанович.

Доехали они быстро, лошади тоже за ночь хорошо отдохнули. Первым делом Егор завёз следователя, решившего себя перед службой в порядок привести, домой. Проживал тот на центральной улице в богатом особняке. Попрощались как старые знакомые. Следователь велел Егору передать хозяину, что перед поездкой в монастырь, он того навестит, да просил ещё раз подумать о переходе к нему на службу.

Больничный сторож пролётку узнал, открыл ворота, как увидел.

Егор заехал во дворик и соскочил с облучка.

— Ты иди скорее, я за лошадками сам пригляжу, — сказал сторож.

— Случилось чего? — насторожился Егор. — С Павлом Петровичем плохо?

— Всё хорошо с твоим хозяином, ты, малый, иди, не задерживайся.

После такого напутствия Егор поспешил войти в больницу, где сразу повернул к палате, где лежал Павел. Навстречу попалась сестра Анна, ведущая под руку мужчину с перевязанной головой. Она при виде Егора заметно обрадовалась, кивнула на приветствие и спросила:

— Ты теперь Павлу Петровичу прислуживать будешь?

— Я, — подтвердил Егор.

— Ну, Слава Богу, — довольно странно отреагировала сестра Анна. Она даже перекрестилась свободной рукой.

— Что же тут творится? — пробормотал Егор. — Павел, вроде, не буйный.

Дверь в палату оказалась приоткрытой, оттуда доносились голоса: Егор узнал фельдшера Семёна, отставного вояку, третий был тоже смутно знаком.

— Все кашку едят, не жалуются, — бубнил фельдшер. — Вон Михайла Иваныч подтвердит.

Сосед Павла по палате подтвердил, правда, своеобразно:

— В походах и похуже едали-с.

Третий тип, чей голос и показался Егору смутно знакомым, заносчиво произнёс:

— Павел Петрович эту бурду кушать не будут-с. Ты, как тебя, Семён, вели человека в трактир послать за нормальным завтраком.

— Да я и кашу поем, — вмешался Павел, голос, хоть и тихий, звучал уже не так слабо.

Егор, опомнившись, что уже долго стоит под дверью, вошёл в палату. Около постели Павла стояли фельдшер и Прошка, личный слуга Петра Фомича.

— Егор вернулся, — радостно произнёс Павел и добавил, садясь в кровати: — Ну, рассказывай, что там да как? Нашли чего? А я пока кашу поем.

— Ну, что, Прошка, я теперь за хозяином присмотрю, — сказал Егор слуге бывшего барина.

— Кому Прошка, а кому и Прохор Карпыч, — надменно ответил тот.

— Это тебя в поместье слуги пусть по отчеству величают, а я вольный крестьянин. Да к тому же, пока Павлу Петровичу прислуживаю, тебе ровня, — не остался в долгу Егор.

Фельдшер довольно улыбнулся, а отставной вояка громко заржал. Он, наскучавшийся на больничной койке, следил за происходящим с огромным интересом.

Прошка, злой и покрасневший, выскочил из палаты прочь. Следом вышел фельдшер, на пороге он обернулся и сказал Егору:

— На кухню загляни, тебя повара покормят, я предупрежу.

— Рассказывай, — нетерпеливо попросил

Павел, приступая к еде.

Егор порадовался его аппетиту, знать, на поправку идёт. Всего рассказывать он, разумеется, не стал. Рад был, что Павел коня золотого за горячечный бред считает. А вот про то, что следователь будет монастыри проверять, упомянул.

— Вот! — торжествующе произнёс Павел и поднял вверх указательный палец. — Даже бывалый следователь поверил, что человек может раскаяться. А то папенька меня всё в наивности попрекает.

Заслышав в последней фразе обиду, похожую на детскую, Егор сказал:

— Так не со зла же он. О вас, Павел Петрович, печётся, чтоб сына любимого никто не обманул.

Как и накануне, лёгок на помине, в палату вошёл Пётр Фомич. Егор и ему повторил рассказ о поездке к курганам со следователем.

— Так что, прав я, папенька, что Данилу отпустил, — сказал Павел.

— Не говори гоп, Павлуша, пока не перепрыгнешь, — ответил ему отец. Затем повернулся к Егору. — Ах, чуть не забыл. Ты зачем, Егорша, Прошку моего забижаешь?

— Нажаловаться успел, — с усмешкой произнёс Павел.

Пётр Фомич остановил открывшего, было, рот Егора и продолжил со смешком:

— Ну да ладно, Прошке не помешает спесь-то убавить. Ты, Егор, ступай, отдохни. Я у Павлуши часика два побуду.

Первым делом Егор отправился на больничный двор. Сторож, как обещал, всё сделал. Пролётку в дальний угол поставил, лошадей отвёл к коновязи, заполнив кормушку сеном. У распахнутых ворот стояла двуколка, запряжённая вороной кобылкой.

— Это наш доктор с Семёном поедут к тем больным, что на дому лечатся, — сказал сторож, кивая на двуколку. — Ты на кухне ещё не был? Можешь с чёрного хода зайти.

На кухне Егора встретили приветливо, тем более, здесь находилась и сестра Анна.

— Тоже позавтракать выбралась, — сказала она Егору и улыбнулась. — Дежурство беспокойное выдалось, только освободились.

Они вместе поели оказавшуюся вкусной и наваристой кашу, а за чаем разговорились. Анна оказалась из семьи разорившихся дворян, бездетная вдова, до недавнего времени проживала у старшей сестрицы. Имущество да домик её муж в карты проиграл, после чего и застрелился. Как только узнала о том, что набирают для больниц сестёр милосердия, сразу туда подалась.

— Тяжело, небось, сутками работать? — спросил Егор.

— Зато куском хлеба никто не попрекнёт, да мужем непутёвым. Крыша над головой пока есть. Мне ведь комнатку в доме для больничной обслуги выделили, — ответила Анна.

— Ничего, вы молодая, замуж выйдете, деток народите. У меня вон маменька постарше будет, а парнишку ждёт, — сказал Егор, стараясь немного её утешить.

— За вдовами без гроша за душой очередь из женихов не стоит, — произнесла сестра Анна, — но спасибо на добром слове.