Не считая собаки
Шрифт:
Я прогулялся до конца перрона. Когда я вернулся, Верити стояла чуть в стороне от остальных.
– Я тут думала о епископском пеньке. В «Лунном камне» похититель украл драгоценность сам того не зная, в сомнамбулическом состоянии. Потом куда-то спрятал, и драгоценность украли уже у него. Что, если тот, кто взял епископский пенек…
– Ходил во сне? В Ковентрийском соборе?
– Нет. Не знал, что совершает кражу.
– Сколько раз ты перебрасывалась на этой неделе? – сощурился я.
Появился Бейн в компании с носильщиком (лет по меньшей мере семидесяти на вид), и вместе с кучером они принялись
– Нет, – наконец сказала она. – Тосси прожила с мужем больше пятидесяти лет. Этому пришлось бы дотянуть до ста двадцати.
– Что там насчет поезда, мистер Генри? – окликнула меня миссис Меринг.
– Увы, пока не видно, – ответил я, возвращаясь.
– Где же он? Надеюсь, его опоздание не дурной знак. Мистер Генри, коляски уже уехали?
– В Ковентри нужно непременно попасть сегодня, – напомнила Верити. – Что подумает мадам Иритоцкая, если мы пренебрежем велением духов?
– Тем более что она сама не побоялась сорваться на их зов среди ночи, – поддакнул я, мысленно поторапливая проклятый поезд. – Да и в Ковентри наверняка распогодится, готов ручаться.
– А в Ковентри так много разных чудес… – попыталась соблазнить спутниц Верити, но умолкла, ничего подходящего не припомнив.
– Синяя краска, – пришел я на помощь. – Знаменитый ковентрийский синий краситель. И ленты!
– Пожалуй, прикуплю для приданого, – оживилась Тосси.
– Профессор Преддик такой рассеянный, – проговорил Теренс озабоченно. – Он ведь не бросит Сирила за порогом, как думаете?
– Да, лазурные ленты на дорожную шляпку, в которой я буду уезжать со свадьбы, – размечталась Тосси. – Или лучше незабудковые? Как думаете, маменька?
– Почему эти поезда не могут приходить согласно расписанию, не вынуждая нас томиться тут часами? – возмущалась миссис Меринг.
И так до самого прибытия поезда, который ровно в одиннадцать тридцать две подкатил к перрону в клубах пара. Верити буквально затолкала всех внутрь, зорко поглядывая по сторонам в поисках потенциального мистера К.
Бейн помог миссис Меринг подняться в вагон и проводил в купе, а потом помчался присмотреть за носильщиком, загружающим поклажу. Джейн устроила миссис Меринг на сиденье, выдала лорнет, вышивку, нашла платок и шаль, а потом, сделав напоследок книксен, спустилась обратно на перрон.
– Куда это она? – спросил я украдкой у Верити, наблюдая, как Джейн бежит со всех ног в хвост поезда.
– Во второй класс. Слуги не ездят в одном вагоне с господами.
– А как же те обходятся?
– Никак, – ответила Верити, подхватывая юбки и забираясь по лесенке в тамбур.
Без слуг действительно не обходились никак. Как только все вещи погрузили в поезд, Бейн вернулся с пледом для миссис Меринг и спросил, не изволит ли она еще чего-нибудь.
– Подушку, – попросила та. – Эти вагонные сиденья такие неудобные.
– Да, мэм. – Он галопом умчался прочь и вернулся (минуты не прошло), растрепанный и запыхавшийся, с парчовой подушкой. – В редингском поезде есть переходы между вагонами, мэм, – пропыхтел он, – а в этом нет. Но я к вашим услугам на каждой остановке.
– Разве прямых поездов до Ковентри не было? – поморщилась миссис Меринг.
– Был, мэм. В десять семнадцать. Поезд сейчас
– Да, бедекеровский путеводитель. И коврик для ног. Полы в этих поездах грязнее, чем в хлеву.
Видно, что миссис Меринг никогда не бывала в метро. Закон Вселенной: свою эпоху никогда не ценят. Особенно транспорт. В двадцатом веке возмущаются задержками рейсов и ценами на бензин, в восемнадцатом – непроезжими дорогами и разбойниками. Любимые профессором Преддиком греки наверняка ругали на чем свет стоит норовистых лошадей и ломающиеся оси колесниц.
На поездах я уже ездил, в 1940-х, – в последний раз к Люси Хэмптон, проверить, не отправился ли епископский пенек вместе с восточными витражами, – но те поезда были под завязку набиты солдатами, окна затянуты затемняющими шторами, и весь лишний металл снят на производство боеприпасов. Впрочем, даже в мирное время те составы нашему поезду и в подметки бы не годились.
Диваны с высокой спинкой обтягивал зеленый велюр, а стены купе были обиты полированными панелями красного дерева с цветочной инкрустацией. На окнах висели густо-зеленые плюшевые шторы; газовые рожки над диванами прятались за плафонами из гравированного стекла, полка для багажа под потолком, поручни, подлокотники и подхваты для штор сияли начищенной медью.
Нет, это определенно не метро. Поезд качнулся, запыхтел (Бейн успел примчаться с путеводителем и ковриком и совершить спринтерский рывок обратно во второй класс) и поплыл, набирая скорость, в живописную туманную даль. На что тут жаловаться?
Миссис Меринг нашла на что. В окно летела сажа (Теренс закрыл окно), в купе стояла духота (Теренс открыл окно и задернул шторы), за окном было чересчур пасмурно, в поезде слишком сильно трясло, а принесенная Бейном подушка оказалась жесткой.
Каждое торможение, разгон и поворот миссис Меринг встречала негромким возгласом, а кондуктора, зашедшего проверить билеты, – громким. Кондуктор был еще старше, чем носильщик, но Верити все равно подалась вперед, рассматривая фамилию на бляхе, и задумчиво откинулась на спинку сиденья, когда он ушел.
– И как его зовут? – спросил я, помогая ей сойти в Рединге, где мы делали пересадку.
– Эдвардс. – Верити окинула взглядом перрон. – Никого не видишь, кто бы горел желанием взять Тосси в жены?
– Вон тот Криппен [46] подойдет? – Я кивнул на бледного и робкого юношу, то и дело косящегося на пути и нервно оттягивающего пальцем воротник.
– У Криппена ни одна из спутниц жизни пятьдесят лет не продержалась, – отклонила кандидатуру Верити, не спуская глаз с корпулентного красного от злости мужчины с бакенбардами, который никак не мог дозваться носильщика. Всех носильщиков еще до окончательной остановки поезда перехватил Бейн, и теперь они под его началом таскали пожитки Мерингов.
46
Криппен, Хоули Харви, доктор Криппен (1862–1910). Получил известность в ходе громкого судебного процесса, в результате которого был признан виновным в убийстве собственной жены.