Не считая собаки
Шрифт:
– Я в жизни ничего прекраснее не видела, – заверила Тосси.
– Совершенно согласен, – кивнул священник. – Она напоминает мне памятник Альберту.
– Обожаю памятник Альберту! – подхватила Тосси. – Увидела его из экипажа по дороге на лекцию миссис Гуппи об эктоплазме и места себе не находила, пока папенька меня к нему не отвез. Эти мозаики и золоченый шпиль! – Она восторженно сжала руки. – А статуя принца, читающего каталог Всемирной выставки!
– Да, памятник выдающийся, – вставил Теренс.
– И несокрушимый, –
– Олицетворения четырех континентов, на мой взгляд, особенно тонко проработаны, – заметил священник. – Хотя Азия и Африка, боюсь, не для глаз молодых барышень.
Тосси очаровательно зарделась.
– Слоник такая дуся, правда ведь? А цоколь с великими учеными и архитекторами? Бесподобно!
– А вокзал Сент-Панкрас вы видели? – полюбопытствовал священник. – Вот где образец выдающейся архитектуры. Не желаете заодно оценить и наши достижения по части реконструкции? Конечно, до памятника Альберту нам далеко, но Скотт отлично постарался. – Он взял Тосси под руку и повел к хору. – Галереи расчистили, убрали все ложи.
Не выпуская руку Тосси, священник показал на арки клерестория.
– Скотт придумал вставить в каждую деревянную балку железную распорку, чтобы связать и укрепить стены галереи. Наглядный пример превосходства современных строительных материалов над уходящим в прошлое камнем и деревом.
– Ах, я совершенно с вами согласна! – с жаром подхватила Тосси.
Наглядный пример, он прав. Классическая попытка развернуть «Титаник». Когда собор загорелся вечером четырнадцатого ноября, металлическая арматура просела, выгнулась и лопнула, увлекая за собой клересторий и внутренние колонны. Без арматуры собор, вероятно, выстоял бы – как выстояли избежавшие укрепления внешние стены и башня.
– И после окончания работ, – разъяснял священник Тосси, – у нас будет современное, соответствующее эпохе здание, которым будут любоваться и через сотни лет. Хотите посмотреть, что происходит в башне?
– О да, – кивнула Тосси, обворожительно встряхивая локонами.
У южного входа послышался какой-то шум, и я повернул голову. Молодая женщина – длинный нос, серое платье, в руках корзина – шагала к нам через весь неф, отбивая каблучками стаккато, напоминающее пулеметную очередь.
– Мисс Шарп, – заюлил священник, словно застигнутый врасплох, – позвольте вам представить…
– Я всего лишь хотела передать вещи для ярмарки. – Мисс Шарп сунула ему корзину – и тут же отдернула, увидев, что священник держит под руку Тосси. – Там перочистки. Две дюжины. Оставлю в ризнице.
– О, мисс Шарп, вы разве не задержитесь? – Священник отодвинулся от Тосси. – Мисс Меринг, позвольте представить вам мисс Гортензию Шарп.
Неужели родственница Каттисборнов?
– А я надеялся обсудить с вами расстановку ярмарочных киосков, – продолжил священник.
– Я не смогу присутствовать на ярмарке. Оставлю корзину в ризнице, – повторила
– Нам крайне любопытно было бы взглянуть на вокзал Сент-Панкрас, да, маменька? – вернулась к прежней теме Тосси.
Громко хлопнула дверь.
– Да, это блестящий образец неоготики, – сказал священник, едва заметно вздрогнув. – Я считаю, что архитектура должна отражать общественный уклад, и особенно это касается вокзалов и церквей.
– Ах, я тоже так думаю, – кивнула Тосси.
– Я… – начала миссис Меринг, заставив обернуться разом и священника, и Тосси. С непривычно растерянным выражением лица она смотрела на епископский пенек.
– Что такое, маменька?
Миссис Меринг неуверенно прижала руку к груди и нахмурилась – словно пробуя языком, не откололся ли кусок зуба.
– Вам нездоровится? – Теренс подхватил ее под локоть.
– Нет, не то. Меня посетило странное чувство… словно… – Она сдвинула брови. – Мелькнуло перед глазами… – Она отняла руку от груди и неопределенно махнула в сторону пенька. – И внезапно я…
– Тебе было послание от духов? – заинтересовалась Тосси.
– Нет, не послание. – Взгляд миссис Меринг снова обратился внутрь. – Там… У меня возникло престраннейшее чувство…
– Предчувствие? – подсказала Тосси.
– Да, – задумчиво согласилась миссис Меринг. – Ты… – Она наморщила лоб, словно припоминая ускользающий сон, а потом повернулась и уставилась на епископский пенек. – Оно… Сейчас же едем домой!
– Нет, еще рано уезжать, – запротестовала Верити.
– А я хотел обсудить с вами поиск клада. – Священник с огорчением посмотрел на Тосси. – И организацию киоска с рукоделием. Может быть, вы останетесь хотя бы на чай?
– Бейн! – позвала миссис Меринг, не слушая ничьих доводов.
– Да, мэм, – откликнулся дворецкий, вернувшийся на время беседы к южным дверям.
– Бейн, нам немедленно нужно домой, – заявила хозяйка, устремляясь к выходу.
Бейн поспешил ей навстречу, держа наготове зонт.
– Что-то случилось?
– Мне было предостережение, – приходя постепенно в себя, разъяснила миссис Меринг. – Когда ближайший поезд?
– Через одиннадцать минут, – без запинки сообщил Бейн. – Но это местный. А экспресс до Рединга только в четыре восемнадцать.
– Подавайте коляску, – велела миссис Меринг. – Потом сбегайте на станцию и попросите задержать для нас поезд. И сложите зонт, раскрывать зонт в помещении – к беде. Беда! – Она схватилась за сердце. – Ах, что, если уже слишком поздно?
Я забрал у Бейна ни в какую не желающий складываться зонт, и дворецкий, благодарно кивнув, помчался на станцию.
– Тетя Мальвиния, может быть, вам присесть? – участливо склонилась к ней Верити.
– Нет-нет, – замотала головой миссис Меринг. – Взгляни, подана ли коляска. Дождь еще идет?