(Не) верю. В любовь
Шрифт:
Адам
Я должен испытывать удовлетворение от того, что довёл её до слёз. Спустил эту моль с небес на землю. Дал понять, что она мне противна. Вот только заметив покрасневшие глаза и опухший нос, когда она выскочила из ванной комнаты, почувствовал себя последней тварью.
Блин!
Как она меня бесит! Я это говорил? Повторюсь ещё раз. Бесит.
До дрожи. Так бесит, что у меня кулаки постоянно сжимаются и руки чешутся от желания схватить её за плечи, дёрнуть на себя и… встряхнуть.
Из-за неё, блин, вчерашний вечер сорвался.
Я никогда не привозил баб в дом родителей. Я всегда уважительно относился к ним.
Но не в этот раз. В этот раз я хотел увидеть, как лыба сходит с лица девки. Как она осознаёт, что ей есть замена. Более красивая, изящная.
А она… сучка! Вышла в этих шортах, прошла передо мной, виляя бёдрами, приковывая внимание к тонким щиколоткам. Прошла, не оглядываясь, будто не слышала мой голос.
— Кто это? — спрашивает на ухо моя новая знакомая, чьё имя я даже не запомнил.
— Да так, — отмахиваюсь и сжимаю задницу девушки.
Слишком округлая, слишком твёрдая. Не та. В комнате толкаю девушку на кровать, нависаю сверху и понимаю, что отрезало.
Я её не хочу.
— Я вызову тебе такси, — рухнув на одеяло и прикрыв глаза рукой, говорю глухим голосом.
— Ты уверен? — рука девушки ползёт по ноге, подбирается к ширинке, но я её перехватываю и сжимаю пальцы.
— Я уверен.
— Да пошёл ты нахер. Я сама доеду! — девушка покидает мою комнату за пару секунд, не забыв хлопнуть дверью напоследок.
А я сжимаю пальцами переносицу и проклинаю чёртову моль на чём свет стоит. Нахера она выперлась? На кой чёрт сбила свой настрой?
Своей худощавой фигурой всё желание отбила. Смотреть невозможно.
Заснуть никак не получалось, открыл «Занимательную ядерную физику», чтобы прочистить мозги. Прочистил.
Шестерёнки в голове начали работать в нужном направлении, и утром я шёл на кухню в приподнятом настроении.
До тех пор, пока эта девка не застыла в проёме.
Я смотрел на неё и не мог понять, что в ней изменилось? Она стала… Сука… Синие глаза стали ярче, волосы мягкими волнами рассыпались по плечам, платье подчёркивало талию. Тонкую. Она вся была такой тонкой и хрупкой, что даже дыхание стало более редким. Будто от моего дыхания её сдует. Слишком невесомая.
Она бесила меня тем, что приковывала к себе мой взгляд. Тем, как облизывала губы пока ела, будто намеренно приковывая к ним внимание. Пухлые. От природы пухлые и гладкие. Красные.
Я сжимал в кулаке вилку и так хотел сжать пальцами тонкую шейку, перекрывая доступ к воздуху.
Но бешенство достигло пика, когда она бросилась на шею этому сладкому блондинчику. Я думал, что руль треснет под пальцами, когда он склонился над ней. Блин! Сука. Он целовал её!
Целовал эти губы, которые она облизывала так призывно за завтраком. Сжимал руками тонкую талию, проводил пальцами по хрупкой спине и тонкой талии.
— А говорил, что не интересует, — Дима бьёт меня кулаком в плечо,
Смотрит на меня прищуренным взглядом, склонив голову к плечу.
— Ты про что? — цежу сквозь зубы и смотрю в злые глаза.
— Ты говорил, что Алиса тебе неинтересна.
— Повторять это не стану, — кидаю небрежно. — Пойдём в школу.
Дима хмыкает, чем выбешивает меня ещё сильнее. У них это семейное — доводить меня до бешенства. И если Диме можно по роже вмазать, то девчонку я стремлюсь довести до слёз.
Только какого-то чёрта я не испытываю удовлетворения сейчас. Я чувствую, как в грудине скребутся кошки. Стою в коридоре, а самому кажется, что пыльным мешком по голове ударили.
Чёрт знает, что именно толкает меня в спину, но я иду по коридору к двери, за которой скрылась моль. Давлю на ручку, заглядываю внутрь и вижу вздрагивающую фигуру на широком подоконнике. Иду к ней. Тянет неясной силой. Застываю. Смотрю на спящую моль.
Сжимаю кулаки, чтобы не протянуть руку вперёд и не провести пальцами по влажной щеке. Запрокидываю голову назад и тихо выдыхаю.
Холера! Прицепилась. Пробралась в дом, в мысли.
Я снова не могу дать объяснение своим действиям — просто опускаюсь на колени у подоконника, отвожу шелковистые пряди, мягкость которых почувствовал ещё в машине, от лица и шепчу:
— Бесишь! Как же ты меня бесишь.
Чёрные ресницы, которые слиплись от слёз, начинают подрагивать. Я быстро поднимаюсь на ноги и покидаю комнату. На подушечках пальцев её слёзы. Я поднимаю руку, пробую их на вкус. Жмурю глаза до боли и со свистом выпускаю воздух. Борюсь с желанием вернуться обратно в комнату и совершить какую-нибудь глупость.
Нет. К чёрту девчонку. Сегодня я точно выкину её из головы, только в дом больше никого не потащу.
14
Алиса
Пятница начинается с громкого грохота. Мы с Ксюшей одновременно садимся на кроватях и переглядываемся, не понимая, что происходит. После сна мозг плохо воспринимает происходящее.
В коридоре звучат громкие голоса. Я узнаю голос Димы, который что-то говорит в ярости. Я слетаю с кровати, выскакиваю в коридор и застываю.
Адам сидит у стены, скула рассечена, тёмные волосы всколочены. Да и весь он основательно помят. Одежда помята и сбита, местами даже порвана.
— О, Холера, — улыбается, замечая меня, застывшую в нерешительности у двери.
— Слушай ты, ещё хоть одно слово, — Дима злится, шагает к Адаму.
— Дима, — Ксюша выглядывает из-за моего плеча, оглядывает картину происходящего, — ты же мне обещал.
— Я его не трогал, — мрачно говорит брат.
— Конечно. А какого чёрта у него лицо разбито? — спрашивает зло Ксюша, отодвигая меня в сторону и, чеканя шаг, направляясь к брату.
Девушка присаживается рядом с ним на корточки, пальцами гладит по щеке. Адам улыбается и выдыхает: